Донельзя довольные удавшейся экспедицией, друзья уже возвращались обратно, справедливо расценив собственные возможности в отношении горы, купленных и прихваченных сувениров, когда своевольная удача неожиданно показала язык и удалилась на поиски более резвой компании, оставив их один на один с неприятностями.
В тот вечер напарники почти разминулись со своим небывалым подвигом, а заодно и с массой, прилагавшихся к нему осложнений. Но, к несчастью, с ними не разминулся едва переставляющий ноги матрос. Пьянчуга не только не попросил прощения за выбитый из рук Теры кувшин с маслом, но и умудрился отвесить звонкую, ощутимую затрещину Ригби. В довершение ко всему, разошедшийся моряк еще и обругал последними словами наглых оборванцев, посмевших заявиться в Чистый квартал и попытаться сунуть грязные лапы в его, честного, уважаемого человека карман. В честь чего именно эта убогая, ничем не примечательная часть города, получила такое высокопарное название, ребята так и не поняли, как не поняли и того, почему это вдруг верзила принял их двоих за каких-то мелких прохвостов и решил обвинить в воровстве. Последнее особенно возмутило Теру, ведь если бы она и впрямь решила позариться на жалкие медяки этого «честного» малого, никакая сила на свете не сумела бы уберечь содержимое его карманов от неминуемого исчезновения. Но все это было не так важно, как то, в чем друзья сходились на все сто процентов — проглоченные обиды дурно сказывались на чувстве самоуважения и совершенно точно не заслуживали прощения, а вот немедленной расплаты за клевету, рукоприкладство и гибель ни в чем не повинного кувшина — запросто!
Им не составило особого труда проследить за шумным, медлительным обидчиком до самого порта, где он немного покружил, бесцельно переходя от одного сомнительного корабля к другому, пока не остановился возле невзрачной посудины под многообещающим названием «Старая каракатица» и не поднялся на борт. Ребята еще не решили, чем бы ему насолить и предпочли действовать по обстоятельствам, а для начала — избавиться от тяжелой, стесняющей движения поклажи. Но пока они прятали вещи и обсуждали план будущей пакости, видавший виды корабль, будто бы вымер.
Первоначальная сложность незаметного проникновения на чужую, тщательно охраняемую собственность, отпала. Всеми покинутая «Старая каракатица» встретила тишиной, пустотой и довольно впечатляющей горой опорожненных, легко узнаваемых по этикеткам бутылок. Будущей жертвы справедливости нигде не было видно, не нашлось даже захудалого дозорного, лишь парочка бесполезных, прикорнувших прямо на палубе матросов.
