Так худощавая, невысокая девушка, одетая, как юноша, с легкостью избегала лишнего внимания и цепких щупалец памяти случайных прохожих. Чтобы запомнить ее лицо, скрытое туманным платком, пришлось бы очень постараться, да и то, результаты такого упорного запоминания порой удивляли своей противоречивостью. Описывавшие ее дэйлинальцы, часто не могли понять — почему, присматриваясь к одному и тому же человеку, они подмечают совершенно разные приметы?
— Кстати, я слышала здесь обитает злобный призрак, он тебя еще не навещал? — как бы между прочим поинтересовалась она, отправляя в карман плаща вслед за посеревшим и утратившим туманность без контакта с кожей платком, еще и круглые темно-фиолетовые очки в тонкой оправе.
Гостья, не дождавшись реакции на свою колкость, стала обходить чердак, отмечая сохранность стропил и полное, а скорое всего, еще и многолетнее отсутствие уборки. Наибольшее внимание привлекли куклы с фарфоровыми лицами, одетые в шелковые платьица, и поблекшие, некогда цветастые обои из дорогих тканей. Было странно видеть следы подобной роскоши посреди всей этой пыли и запустения.
Перевернутая колыбель, рассыпавшая маленькие подушки, наводила на грустные мысли. Судя по всему, слухи о привидении имели под собой довольно крепкую почву и была она орошена детскими слезами, если не кровью. Жуткая история, как и прочие страшилки Боривала, имела сразу несколько вариантов. Разобраться, какой из них нес в себе хоть крупицу правды, порой бывало не так уж и просто, особенно, когда участники событий оказывались давно похороненными, а очевидцы не желали ворошить прошлое.
Удовлетворив свое любопытство изучением имущества давно покинувших это место жильцов, девушка стала выбирать куда бы присесть, не рискуя перепачкать любимый темно-серый плащ и недавно отмытые ботинки на толстой, грубой подошве, которым и так приходилось в последние дни несладко, как, впрочем, и их неспокойной хозяйке. Необходимость аргументировать свою правоту прицельными ударами по коленям и голеням порядком утомляла. Да и жаль было финалов этих маленьких побед, как на зло, остававшихся неизменными. Доказанная правота крайне редко отменяла необходимость уносить ноги и чем шустрее, тем лучше.
Не обнаружив ничего подходящего из остатков мебели, гостья решила примоститься на одном из наиболее, по ее мнению, чистых ящиков. Придирчиво оглядев его в последний раз, она все же не удержалась и вытащила из кармана свежую газету. Жертвовать страницами не переработанной информации было откровенно жаль, но садиться на подозрительный ящик, пахнущий виски… Забота о неизменном гардеробе пересилила жалость к плодам нелегкого труда репортеров, сующих свои длинные носы во все дела королевства.
