Терпелив жду когда снова обрету возможность говорить.
— А нормально: это сколько по десятибалльной шкале? — каверзно уточняю, отпрыгивая на пару шагов, чтоб нельзя было достать. — Где один, два, три и четыре — полная лажа, пять, шесть, семь — тоже не аллё, но терпимо, а восемь и выше — дар богов?
Под тихое скуление докуренный окурок, шипя, улетает в лужу, а Гера, не отвечая, уходит. Я его, кажется, доконала.
— Ага. А четвёртым пунктом, видимо, можно записать способность достать и мёртвого, — самой себе предлагаю, сама с собой соглашаюсь, тушу бычок в импровизированной пепельнице в виде пустой банки из-под кабачковой икры и тоже иду в обратно в дом.
У лестницы подвисаю, озадаченно почёсывая репку и чапаю на кухню, чтобы минут через пятнадцать поставить прозрачную глубокую миску с овощным салатом перед Михеевым. На клавиатуру ноута правда, но, думаю, не катастрофично.
— Это что? — вопросительно стягивают с себя громоздкие наушники.
С любопытством заглядываю в монитор. Открытый редактор с нарезкой кадров последнего сольника скрипки. Не порнушка, жаль. Было бы чем подстебнуть. С учётом того, что скрип кровати затих только-только, было бы символично.
— Не видно? Посмотри получше: очевидно же, шоколадка.
Ты глянь, принюхивается!
— И что, даже мышьяка не добавляла?
— Обижаешь. Только виа-гру.
— Тогда ладно, — из миски выуживают блестящий от оливкового масла огурец. — На будущее: я больше с мазиком люблю.
— Жри, что дают! — обиженно кидаю ему на колени вилку. — Стараешься тут, а они выкобениваются.
Гордо сваливаю, но меня окликают на пороге, руша образ оскорблённой царицы.
— Каминских.
— Чего?
— Спасибо.
— Кушайте — не обляпайтесь, — уже более миролюбиво летящей походкой отчаливаю к себе с единственным благим намерением — завалиться спать. Заниматься этим волшебным времяпрепровождением куда приятнее под завывания грома, чем под человеческие шпили-вили.
Вырубаюсь моментом, за мной не заржавеет, а вот пробуждение даётся с трудом. Особенно когда приходится просыпаться не по будильнику, а от “механического” землетрясения.
— Соня, вставай. Машина скоро приедет, — зудит под ухом Демидова, играя со мной "а когда на море качка".
— Какая, блин, машина? Катафалк? Мне рано, у меня ещё есть лет десять в запасе, — пытаюсь спрятаться от неё под одеялом и вернуть свой наполненный больными фантазиями сладкий сон.
Фиг там.
— Со-о-оня, подъём. Опоздаешь на самолёт.
— Только что была машина. Ты успела хрюкнуть с утра?
