Ладно. Прихорошилась, поправила чуть растрепавший пучок, смахнула выпущенные вперёд пряди и пошла дальше жертву выслеживать. Дотошность — моё второе имя, я человека и в сортире достану. А, не. Отбой. Обыск сортира отменяется. Нашла.
— Шхеришься?[5] — Гера обнаруживается возле бассейна, над которым в кумаре сухого дыма качаются на подвесных качелях нанятые девочки гоу-гоу. Мало что качаются, ещё и пританцовывать умудряются. Смотрится опасно, но симпатично.
— Не а. Жду, когда навернутся, — с задранной головой Михеев разгадывает отнюдь не полураздетых красоток, а потолочные балки, к которым крепятся верёвочные канаты. Словно размышляет, насколько прочная конструкция и есть ли шанс масштабного бабаха. — Вдруг скорую вызывать придётся.
— Только если размозжат голову об дно. Но если в воде не притаился голодный крокодил, мне это не интересно, — замечаю я, тоже задирая подбородок и наблюдая за мельтешащим маятником: туда-сюда, туда-сюда. Всё. Меня укачало.
— Чёрный юмор?
— Ага. Я попаду в ад.
— Не переживай. Я займу тебе место.
О, мы поймали мгновение душевного братства? Правда я быренько его рушу, ибо работу никто не отменял.
— Так и будешь столбиком стоять, на левых девиц таращиться? Хотя бы обними меня! Напротив видеооператор топчется.
— Давай ты сама себя как-нибудь обнимешь?
— Я тебе кто, индийский йог? — с досадой пинаю его мыском ботильона. — Обнимай, сказала. От тебя и так нулевой выхлоп. Один раз руку подал, когда по лестнице поднимались и на этом всё. У джентльменства батарейки сели?
— Не гони. Я с твоей башки ещё конфетти снял.
— Действительно. Романтичный жест, достойный Оскара!
— Ты знаешь, что вся эта хрень мне совершенно не нравится.
— Нравится, не нравится — терпи моя красавица. Никто не говорил, что будет легко.
— Сюсюкаться на людях в условиях сделки не обговаривалось. На этом даже ваша Марина не настаивала.
“Ваша” Марина. То есть частью коллектива он себя по-прежнему не считает?
— Не доводи до греха, Михеев. А то ведь первым пойдёшь на корм воображаемым крокодилам.
— Смотри как бы сама не улетела.
— А давай! Устрою прилюдный скандал. Всё лучше, чем ничего.
Тяжёлый приглушённый вздох вырывается из мужской груди, после чего его рука таки опускается на мою талию.
— Так лучше?
— Чужих бабушек, пахнущих нафталином, обнимают нежнее.
Меня неохотно притягивают ближе.
— Годится?
— С учётом того, что к нам уже потерян интерес, это как безногому кинуть подачку кроссовками.
— Да твою… — с присвистом обречённо фыкает сквозь ноздри Гера. — И как привлечь его обратно?
