— Чё напряглись-то? Это пневмат обычный. Слабенький.
— И зачем он тебе? — у Михеева так вопросительно вздёргивается бровь, будто я Калаш из пустоты материализовала. Всего лишь МР 654к.
— В смысле, зачем? — теперь приходится вставать. На складной табуретке сооружаю в противоположной части поляны подобие пирамиды из освободившихся жестянок. — Я девочка свободная, красивая, молодая. Как мне иначе со спокойной душой шататься по заброшкам ночью и рисовать в подвалах пентаграммы? — тишина. — Не смешно?
— Нисколько.
— Жаль. А если без рофла, дед подарил на шестнадцать лет. Так, а ну брысь, — отодвигаю его разбросанные ноги, чтоб не мешались и, прищурившись, оцениваю расстояние. — Далековато взяла, да?
— Ты? Возможно.
— А ты?
— Дай сюда, — Гера приподнимается на локтях, проверяя наполненную шариками обойму и снят ли предохранитель.
— Всё там как надо. Баллон заправлен, тринадцать выстрелов, — он думает, я им не умею управляться что ли? Обидно, знаете ли.
Михеев не отвечает. Молча передёргивает затвор и, прицелившись на вытянутой руке, стреляет. Снова передёргивает и стреляет. Затем ещё, ещё и ещё. И ещё. Как итог, шесть подходов — шесть выбитых целей.
— Подумаешь.
Если знать основную хитрость, когда во время прицела надо выровнять мушку и задний целик на одной линии, то промахнётся только слепой. Хотя да, не спорю, с его положения стрелять не особо сподручно. Но это всего лишь банки. Вот были бы подвешенные на дереве монетки…
— Не впечатлило?
— На, вместо приза, — торжественно вручаю ему прокоптившуюся сосиску. — А игрушку отдай.
— Чего бесишься-то сразу?
— Никто не бесится, — возвращаю слегка помятые мишени со следами дырок на место и снова отхожу на приличное расстояние.
— Бесишься.
— Не мешай, — тоже передёргиваю затвор, приводя пистолет в боевой режим, и прищурившись, навожу на цель. Верхушка пирамиды слетает, не выдержав законов физики.
А Гера уже оказывается за моей спиной.
— Иначе промажешь?
Игнорирую его и снова стреляю. Второй пошёл. Затем и третий.
— Долго целишься. В пейнтболе бы тебя давно подбили.
— Не жужжи, отвлекаешь.
— Умей абстрагироваться. Тебя слишком просто сбить с толку. И ноги разведи, для устойчивости, — сопровождая слова с делом, чувствую его ладони на внутренней части неприкрытых шортами бёдер. Кожу пронзает иголками. Абстрагироваться? Да он издевается?
— Слушай, свали, а. А то пальну в тебя, — стиснув зубы, стараюсь не поддаваться на провокацию, но когда, скользнув выше, меня приобнимают за талию, прижимая спиной к груди, становится уже бесполезно пытаться. — Блин, ну так невозможно.
