Проводя куда больше времени вместе и сам Михей вынужденно впускает меня в свой закрытый внутренний мир. Особенно это касается музыки. Я теперь часто нахожусь рядом во время репетиций, да и просто прошу сама сыграть мне что-нибудь.
И это волшебно — сидеть на улице, летом, в садовых качелях и смотреть как красивый парень играет на скрипке. Слушать. Наблюдать. Ловить палитру эмоций в мелодии. Почти как серенады. Маленькая сказка. От такого дрогнет даже самое ледяное сердце.
Не могу сказать, что Гера сильно общительный малый. Общаться то он общается, но по большей части слушает, нежели говорит сам. А даже когда говорит или отвечает на вопросы, подробностями не делится. Мол, ничего интересного, это моя забота, нечего тебе грузиться.
Очередная несгибаемая мужская логика: жалуются только лохи, а я не лох, так что молчу рыбкой и вообще женщина, отвянь, твой день восьмое марта. А я не умею делать "отвянь". Зато бесподобно сую нос в чужие дела когда не просят. Особенно если не просят.
Именно поэтому в среду, едва закончились занятия по постановке речи и хоряге, вызываю такси. Пара часов в запасе есть, потому что во второй половине дня у всего хауса планируется фотосессия — сетевым журналам необходима новая доза красоты.
Незаметно сбегаю ото всех, сажусь в белый седан с шашечками и называю адрес, который накануне выведала у Нечаева. Гера не обрадуется когда узнает, но меня не остановит даже потенциальный скандал. Мне надо и хоть ты раком свисти, хоть тюленем вой — заднюю не включу.
Машина тормозит минут через сорок возле стандартной многоэтажки в спальном районе. Дети с мамашами на площадке, бабульки на лавочке, дядьки в капоте машины копаются, из открытого окна слышна ругань, голуби устроили совещание на линии электропередач — русский-народный пейзаж во всей красе. Это вам не пустыни, пальмы и небоскрёбы. Тут по любви.
У нужного подъезда стоит домофонная дверь, но магнитка с пружиной оказывается сломана, даже не приходится ждать прохожих, чтобы прошмыгнуть внутрь. Прохладное нутро пахнет мусоропроводом, хлоркой и… жаренной курицей. Кто-то кашеварит.
Скрипучий лифт весь в размыленных, но так и не стёршихся нецензурных выражениях, цифровое табло подпалено. В уме прикидываю приблизительный этаж, но не угадываю и пролетаю чуток выше. Ничего, лестницу не просто так здесь прифигачили. Спускаюсь, выискивая нужный номер квартиры.
Нашёлся.
Ну, была — не была.
Вжимаю до упора кнопку звонка и жду.
