Олдермен сказал бы, что нет такой вещи, как «просто вечеринка». Он придумал бы миллион причин, почему я должна остаться в академии и запереться в своей комнате с моим маленьким телескопом. Но знаете, что? Олдермена здесь нет. Он вернулся в Сиэтл и занимается тем, чем занимается в своем темном кабинете. Это я застряла здесь, в Нью-Гэмпшире, так что тот может отвалить.
Туман цепляется за наше дыхание, пока мы направляемся к источнику света и звуков, вырывающихся из дома. Справа от нас во дворе бушует костер, ярко-оранжевые языки пламени вздымаются в ночное небо. Люди кричат, разбегаясь от усиливающегося огня, но не я и Прес. Мы целенаправленно идем на кухню этой богом забытой дыры. Там можно найти выпивку.
— Она фиолетовая. И большая, — хнычет Пресли, когда мы подходим ко входу в дом. — Черт, это была ошибка.
Я останавливаюсь, кладу руку на дверную ручку и спокойно смотрю на подругу.
— Ошибка? Эта пачка из твоего гардероба. Ты ее ненавидишь?
— Ну... нет?
— Думаешь, она отвратительная или что-то в этом роде?
— Нет, — произносит подруга на этот раз чуть увереннее. — Думаю, что она потрясающая. Я просто... ну, другие люди подумают, что это странно.
Я отпускаю дверную ручку и повернувшись к ней лицом, кладу руки ей на плечи.
— Слушай сюда. Скажу это только один раз. — Я прочищаю горло для большей убедительности. — Кому… Какое… Дело… Что… Думают… Другие… Люди? — Я говорю вполне серьезно. Это не просто какая-то ерунда, призванная заставить ее почувствовать себя лучше. Мне все равно, что обо мне думают. Каждый человек, которого я встречаю на улице, в коридоре или в классе, думает обо мне в том объеме и в течение времени, которое требуется для того, чтобы билось здоровое сердце. Они будут думать все, что им вздумается. Именно так люди и поступают.
Олдермен предпочел бы, чтобы я следовала его примеру. Его политика — как и политика всех неравнодушных родителей — заключается в том, что он хочет, чтобы я подчинялась. Летала под радаром. Но опрятные маленькие кардиганы и синие джинсы — не лучшая броня для меня. Я пыталась носить это дерьмо, но это не помогло. Попыталась выпрямить волосы и укротить их, чтобы они не были такими дикими. Носила вещи, которые будущие студентки Йеля и Гарварда могли бы надеть на собеседования в колледже, и единственное, чего добилась — почувствовала себя неловко. Поэтому теперь я ношу то, что, черт возьми, мне хочется носить. Пресли, с другой стороны, не так уж невосприимчива к чужим суждениям.
