Вспомнив дело Бринчука, я встал, попрощался с бабушкой и пошел на работу. Оно, это дело, тоже, наверное, приснилось бы, если бы не жена…
— Про какую же галиматью ты говорила? — спросил я у нее, чувствуя, что она еще не заснула.
— Отстань, скоро утро, — ответила она. — Кроме своей работы, ты ничего не знаешь, даже ночью. Сон тебе в руку, спи…
Владимир Плотников
Если бы меня спросили, какое время суток я больше всего люблю, я бы ответил — вечер. Почему? Да потому, что только вечером следователь получает возможность спокойно, не дергаясь, обмозговать результаты своей работы, спланировать ее на будущее и, если хотите, помечтать…
В тот вечер, о котором пойдет речь, я задержался на службе именно с этой целью. Попив чайку, настроив транзистор на музыкальную программу «Маяка», я разложил на столе накопившиеся за последние дни документы и принялся перечитывать их. Но вскоре мой покой был нарушен: в кабинет вошел прокурор.
— У меня прием, — сказал он. — Народу еще много. Выслушай одну гражданку. Ее обокрали. Похитили дорогостоящую золотую вещь.
— А почему бы эту гражданку не направить в милицию? — недовольно спросил я.
— Она уже была там. Ей не поверили. Днем мне звонил ее отец, известный полярник, просил вмешаться.
Я поморщился: работы и так невпроворот, а тут еще эти звоночки, пропади они пропадом…
— Ничего, сейчас твое настроение изменится, — поспешил успокоить меня прокурор и, открыв дверь, обратился к стоявшей в коридоре жалобщице: — Пожалуйста, заходите.
Порог кабинета робко переступила молодая, худенькая, как тростинка, женщина.
— Смелее, смелее, не стесняйтесь, — улыбнулся ей прокурор. — У нас жарковато… можете раздеться. Ну а если не хотите, то садитесь к столу, следователь выслушает вас и сделает все необходимое.
С этими словами он удалился, а женщина, расстегнув дубленку, нерешительно подошла ко мне.
— Ольга Борисовна, Оля, — представилась она и протянула руку.
Этот жест удивил меня своей непосредственностью, наивностью. Я поначалу растерялся, потом привстал, и мы обменялись рукопожатием.
Ольга Борисовна сняла с головы вязаную шапочку, села и, давая понять, что готова к ответам на вопросы, доверчиво посмотрела мне в глаза. А я, поймав ее чистый взгляд, вдруг подумал, что давно уже не встречал столь симпатичных женщин. Все в ее облике — и зачесанные назад вьющиеся русые волосы, и зеленоватые глаза в мохнатых темных ресницах, и едва заметный пушок над красивым ртом — гармонично дополняло друг друга и производило неизгладимое впечатление.
