— Я буду жаловаться вашему начальству. — Тон пассажирки становился все более агрессивным. — Из-за вас опоздала на свой рейс. Потеряла уйму времени…
Лескова показала женщине декларацию, вверху которой значилось время, когда началось оформление:
— Вы сами не спешили, так что обижаться не на кого. Улетите другим самолетом. А теперь, поскольку время нам позволяет, примерьте, пожалуйста, свой палантин. Мне кажется, что он вам несколько великоват…
Ну а потом, после короткой беседы в служебном помещении, в присутствии двух понятых был произведен личный досмотр пассажирки.
Из досмотровки Лескова вышла с толстой пачкой зеленых долларов США.
В квартире было душно. За распахнутым окном виднелись раскаленные за день крыши старых домов, хмурящееся небо. Похоже, к вечеру ожидался дождь. Завьялова сидела около подоконника, не глядя на разложенные повсюду кипы разноцветных, броских вещей. Казалось, происходящее в квартире хозяйку не касалось. Она о чем-то думала. На вопросы, обращенные к ней, отвечала рассеянно и односложно.
…Прежде они жили в коммуналке. Мать разошлась с отцом, когда Ольге было четыре года. Тот работал механиком в автопарке, был неплохим специалистом, но пил запоем, пропивая не только свой заработок, но и деньги жены.
Время шло послевоенное, нелегкое. Ольга росла младшей и, сколько помнит, вечно донашивала за старшей сестрой то пальто, то платье. А школьную форму они носили одну на двоих, пользуясь тем, что занятия у них были в разные смены. Зато каждое лето мать вывозила дочерей в Сиверскую, где много лет подряд снимала дачу.
Сиверская издавна слыла исконно дачным местом. В начале пятидесятых кое-где еще сохранились низко осевшие, но все еще прочные затейливые дачи — все разные, несхожие, украшенные мезонинами, причудливыми копьевидными башенками, некогда выстроенные состоятельными петербуржцами. Вместе с матерью Ольга любовалась стилизованным под средневековье замком в Новосиверской. Мать ахала и восторгалась. А приехавший погостить отчим (тогда еще будущий отчим) рассказывал, будто бы дом некогда принадлежал купцам-миллионерам Елисеевым.
— Они владели магазинами, лучшими в Петербурге и Москве. Были известнейшей в России торговой фирмой. Дачи строили только в живописнейших уголках. И какие! Вообще купечество, — говорил отчим, словно назидал, — умело жить красиво. Правда, не все знали чувство меры.
Прогуливаясь в пижаме по зеленому берегу, отчим любил повторять Ольге историю о свадебной тройке, слетевшей с этого крутого оредежского обрыва и вдребезги разбившейся.
