– Так, всё, хорош прохлаждаться. – Вагай, прибежавший откуда-то с папкой в руках, прервал блаженное ничегонеделание. – Заходим внутрь, строиться перед отделом кадров в одну шеренгу.
У кадровиков не происходило ничего особо интересного (ФИО, давай документы, распишись тут и здесь), за исключением выдачи жетонов. Материальное подтверждение того, что они теперь не просто так, а ого-го, было всеми встречено с неподдельным воодушевлением.
Гриша, повертев в пальцах маленькую металлическую пластину с выбитым ней номером «М-3756», повернулся к товарищам:
– У вас какие номера?
– Тридцать семь пятьдесят один. – Марат потряс зажатой в кулаке цепочкой с жетоном. – Цепочка – говно. Надо нормальную сделать.
Все, включая не относящихся к их троице, дружно кивнули. Один из документов, в ознакомлении с которым кадровики заставили расписаться, устанавливал штраф за утерю жетона в пятьдесят тысяч рублей, плюс ещё пятёрку как компенсацию стоимости изготовления дубликата.
– Если до отъезда в город выберемся – надо будет дубликат сразу сделать. – Антон, продемонстрировав друзьям выбитые на его жетоне «М-3762», подал рацпредложение, вызвавшее новый шквал одобрительных кивков. – Пятьдесят тыров10 как-то неохота терять.
Кадровиков все прошли довольно быстро, и народ столпился на улице у входа, дымя никотином и ловя проскальзывающие между тучами солнечные лучи. Вагай с Туером куда-то запропастились, и появились лишь через полчаса.
– Так, значит, через пятнадцать минут обед. В четырнадцать тридцать построение перед фильтром, пойдёте на мандатную комиссию. – Вагай строго посмотрел на толпу, выискивая взглядом хрюкнувшего при слове «мандатная», но не нашёл и продолжил. – На построение не опаздывать. Разойтись!
Кандидаты (уже почти что перешедшие в более постоянный статус) побрели в кубрик, где обнаружили с десяток новоприбывших. Те, разумеется, немедленно засыпали «старичков» вопросами. Наблюдая за ответами, некоторых, прибывших только вчера, легко можно было принять их за умудрённых опытом ветеранов, которые, как минимум, дважды взяли Пальмиру и лично спасли федеральную артиллерию под Ханассером, когда доблестный российский генерал загнал её прямо в центр позиций «бородатых» без пехотного прикрытия.
После отъезда полутора сотен человек в «песочницу» лагерь ощутимо опустел, а после обеда начальство, от крупного до мелкого, и вовсе ручейком потянулось на выход, явно считая свой долг перед Рейхом и Фюрером выполненным на сегодня.
