Девушка выбежала на шум.
- За что ты его? – с брезгливой жалостью спросила.
Поняв, оскорбилась:
- Ты и меня за одно стукни...
- Рук марать не хочу! – хрипло сказал Прокопий и зашагал прочь. Надсадно опираясь на ружьё...
С той стороны, куда он ушёл, раздался выстрел. Катя бросилась на звук, но не нашла ни живого, ни мёртвого.
Она ещё долго бегала и звала. Никто не откликался.
Возле подворотни лежал Сазонов.
Заведя его в дом, опять побежала на поиски. Деревня глухо, затаённо молчала. Лишь окна учительницы светились ярко и вызывающе.
Заглянув к ней, девушка увидела Прокопия, разбивающего прикладом стул. Когда стул разлетелся, учительница, смеясь, подставила другой, затем третий.
- Отошло? – спросила. – Присядь.
Сама расстегнула на нём полушубок. Перехватив её руки, Прокопий слепо ткнулся в них разгорячённым лбом, затряс головой.
- Это пройдёт, Проня! Не расстраивайся, пройдёт!
- Вы же ничего не знаете! – буркнул он. Уклоняясь от её поглаживаний, как повзрослевший ребёнок, которому и стыдно и приятно, что мать целует его при всех.
- Знаю, Проня... Догадаться нехитро: любишь...
- Вас... вас люблю! – крикнул он, разводя в стороны её руки.
Они безвольно опустились, потом вспорхнули и легли на его плечи.
Катя отпрянула от окна.
...Из переулка поднимались на пригорок перевязанный Сазонов и Иван Евграфович. Спрятавшись за угол, Прокопий переждал, когда они пройдут, и рысцой пустился вниз.
«Знает или не знает? – думал про Сазонова. – Наверно, не сказала. А если и сказала – отсижу, сколько дадут. Мария дождётся...»
- Нагулялся, дак ешь садись, – хмуро велела Александра, но ни о чём не спросила.
- Тятя где?
- В кузнице. Где ему быть.
Стыдясь матери, Прокопий торопливо проглотил завтрак и отправился в Бузинку.
Не первый раз Прокопий тайком приходит в Заярье и, не показываясь родным, возвращается в Бузинку, где учится на курсах трактористов.
- Чудо моё! – лепечет женщина, не зная как и куда усадить его. Незадолго перед этим она разглядывала себя в зеркале. В пепле волос – серебряные нити, страшные вестницы быстротекущего времени. Тем бесценней каждый миг теперь.
- Чудо! – плавясь в жарких объятиях парня, Мария чуть слышно шепчет ему самое заветное...
Всё на свете забыто. Зеркало задёрнуто занавеской.
Это – кратковременный сон, блаженное опьянение.
Это – сладкая, томительная мука.
- Люблю! Люблю! Люблю! – кричит женщина.
- Ты с кем, Мария? – вдруг раздаётся из темноты знакомый, почти забытый голос. Дверь второпях забыли закрыть – Я за бельём пришёл.
