Он смог увидеть только одно: как умирала тишина…
По городу ползали слухи. Газеты писали о перестрелке с каким-то преступником на вокзале ночью. Говорили, что сам преступник погиб, так же погиб один полицейский и несколько прохожих. Так же в одной мелкой газетёнке появилась статья о коррупции во власти, всяких мерзостях, извращениях, но такого добра итак навалом, никто даже не обратил на это внимания.
Наконец где-то, даже не скажешь точно, где, появилась маленькая заметка о том, что в каком-то захолустном посёлке произошёл очередной таинственный пожар, в результате которого сгорела женщина и две дочери, десяти и семи лет от роду.
– Чисто!
– Чисто!
– Чисто!
Отклики слышались со всех сторон, и, на моей памяти, дни редко начинаются так хорошо, жди беды. Я ещё раз бегло проверил комнату и окончательно убедился, что она абсолютно пуста, не считая трупов.
– Чисто!
И вот наконец-то я опустил плечи, выдохнул, отдал парням сигнал отбоя.
Мы заняли этот городок часа два назад и теперь методично прочёсывали каждый угол в поисках живых. Сегодня рация оставалась почти безмолвной. Ни пленных, ни сопротивления, почти никаких гражданских, даже бронетехника молчала. Город был почти пуст, судя по всему, они собирались уходить отсюда, но мы оказались быстрее.
У меня за спиной возник сержант.
– Кажется, никого, – прорычал он прокуренным голосом.
– Ничего не трогать, – тут же ответил я, – свяжитесь со штабом, пусть пришлют сапёров. Потом занимайте оборону, готовьтесь к контратаке. И пусть разведка не спит.
Сержант, флегматичный убийца, сплюнул на пол и безмолвно удалился. Отряд неспешно загремел ботинками в комнатах, по потёртым коридорам повеяло усталым спокойствием. Напряжение спало, а я ещё раз оглядел комнату.
Когда-то давно тут было уютно, возможно, даже пахло выпечкой и тёплым деревом. Кое-что осталось и теперь: на полу, словно собаки, разлеглись ковры, трюмо хранило за битыми стёклами старые книги. Зима выдалась тёплой, так что их сохранилось немало. Кое-где, в потаённых углах, даже поблёскивали бутылки. И особенно радовал огромный диван, покрытый круглыми ровными ожогами.
Я присел рядом с ним на пол. Поставил у побитой ножки автомат, прислонил к жёсткой подушке спину и достал зажигалку. Затем вытянул из пачки в нагрудном кармане сигарету, клацнул тяжёлой крышкой и несколько раз чиркнул колёсиком о кремень. До ушей долетело тихое шуршание тлеющего табака.
Трофейный дым плавно потянулся перед глазами и начал ласково рассказывать мне мою любимую историю. О далёком доме, его пыльных радугах и жарких окнах. Что ж, хорошо там, где нас нет.
