– Законы Ваших земель справедливы, но разве оценит убивец смертную казнь?
Мне кивнули, позволили наконец-то от престола отойти пред тем очередной раз поцеловав хладные перста. Я не знаю, что чувствовал – ужас, печаль, все вместе? Радовало лишь то, что я вновь увижу ее. Деву из своей счастливой юности, деву, которая так жестоко меня покинула. Думала ли оно обо мне уходя? Почему же так поступила?
– Коль веришь ты в мою справедливость, милый друг, поверь мне и в том, что не будет она тебе за это благодарна, и по справедливости, свершаешь ты действо неправильное. Но не в моем праве стоит нравоучение! В моем лишь исполнение приговора.
– При всем моем к Вам уважение, но я не могу отказаться от этого
На том все и кончилось. В зал хладный завели женщину в которой я с трудом мог узнать душу свою. Вся в грязи, волосы всклочены, глаза безумием злобы и несчастия горят. Ее внесли же под руки два рыцаря рогатых. Кинули на пол, та сразу на колени в поклоне и исподлобья принялась оглядываться. Грудь ее вся истерзана была птичьим клювом! Несчастна дева! Я прижал руки к собственным устам пытаясь сдержать рыдания. Но не заплакать в аду, не заплакать при троне дьявола, где лед скует слезу. Я смотрел и не знал – она ли смеялась мне игриво прячась за портьеру? Она ли? Что с Вами стало, милая? Это была единственная мысль в моей голове и я усмирял ненависть ко всем этим уродцам ее обрекшую на подобное мучение. Она сама выбрала. Выбрала. Но не сделал ее этот выбор счастливым?
Она увидела меня, увидела меня своими красными уставшими глазами и спросила, не меня, а князя темного. Я не слышал ни слова! Лишь шептал:
– Надежда Фрисова. Надежда Витальевна. Надежда!
Я пытался дотянуться, схватиться, но не могу двинуться. Не мог. Лишь смотрел, как она о чем-то плачет черту. Бежать что ли пытается, но ловят и, господи, как же она билась в руках солдатни сатанинской. Визжала ли, плакала ли! Господи, господи. Я смотрел на повелителя всего этого ужаса готовясь вновь упасть на колени моля прекратить ее мучать.
Надежда, если бы я знал! Милая, луна и солнце, вода и огонь! Надежда, Вы весь мир и что же Вас затянуло в ад? Почему же черти смеют руки свои к Вам тянуть? Сатана смеется, указывает рукой на милую мне и я, наверное, мог бы его загрызть:
– Вырви ей сердце, друг мой. В нем, в гнили этой грешной, хранится душа твоей милой.
– Ей будет больно? – спрашиваю я шепотом, чувствуя, как ноги мои слабеют, а руки трясутся. Не мог я на то смотреть, не мог. Надежда, господи! Милая, прошу Вас. Милая! Милая. Господи нет, я не могу оставить ее здесь в страдание, не могу! Не могу! Как же?! Чем ее святой лик то заслужил? Чем заслужила?
