Конечно, исходя из буквы международных договоров, этого типа следовало бы объявить персоной нон грата, и выслать из страны. Но в данный момент подобный шаг был бы ошибочным. Он привёл бы к необратимым последствиям. В конце-концов, мои министры не едят хлеб даром, они всё просчитали, взвесили, сопоставили и убедили меня в правильности своей линии…
– Вздор! Уж мне бы ты этого не говорил! От меня ты не спрячешься за своих министров, и нуждами государства не отговоришься. Ну-ка, взгляни мне в глаза! Нет, ты не отводи взгляда. И не вздыхай. Вот такой у меня муж, Элинор. Вот такой у нас король. Он, кажется, забыл, что означает в наши дни слово "эмиссар", он не понимает, что если Эмиссар даже не считает нужным укрыться за выдуманным именем, а открыто ходит по городу, значит, он уже набрал достаточную силу. Какие нужны доказательства его связи с Нихелем, если одно то, что кто-то назвал себя Эмиссаром, означает эту связь?
Что ж, если наш государь при всех своих министрах, чиновниках и войсках, в состоянии лишь бездействовать и вздыхать, если у него, бедного, руки связаны, я обещаю тебе свою помощь. Я сделаю всё, что в моих силах.
Не успела Элионор покинуть королевский дворец, а некий Ханс Эрих Диррксен по прозвищу Клячник, весь изогнувшись в поклоне, преданно заглядывая в глаза, уже докладывал тайному советнику Ульриху фан Виштельгу:
– Неизвестно, откуда взялась эта женщина и куда потом делась. Как с неба свалилась. Достоверно, что мимо внешнего караула она не проходила. И это более чем подозрительно! Государь принял её тайно в малом кабинете, даже стража от дверей была отослана. Принял как старую знакомую, отбросив этикет. Сам затворил за ней двери, предварительно убедившись. что никого за этими дверьми нет. Подойти ближе я не решился. Я лишь укрылся за портьерой и ждал. Разговор продолжался больше часа. Потом в кабинет через дверь, ведущую из королевской опочивальни, вошла королева. Впрочем, это лишь мои догадки, потому что через дверь, за которой я вел наблюдение, она не входила. О чём шла речь, выяснить мне не удалось. Потом эта женщина вышла и я бросился за ней, но, опять-таки, преследовать её открыто я не мог, а она свернула за угол и словно в воздухе растворилась.
У меня был выбор – бегать по всему дворцу, пытаясь найти незнакомку, или вернуться к дверям малого кабинета. Я выбрал последнее. И, думается, был прав, потому что их величества изволили говорить на повышенных тонах, и мне удалось расслышать слова государыни: – "Ты делаешь вещи недопустимые, и когда-нибудь нам всем придётся расплачиваться за твою бесхребетность!", "Какая, к чёрту, может быть вежливость, если речь идёт об Эмиссаре. Или твоя подпись на договоре уже ничего не значит?" и "Ты хочешь, чтобы эти прохиндеи манипулировали тобой, словно марионеткой? Его необходимо выслать, если уж больше ничего с ним поделать нельзя."
