Совесть чистая, нервы крепкие, – подумал Андрей, вздрагивая от предутреннего холода и пристраиваясь возле щели, чтобы смотреть наружу. Сначала он сидел тревожно, вздрагивая от любого шевеления травы и от любой птички, но потом постепенно однообразие захватило его – и он тихонько уснул.
Проснулся с содроганием – примерзший, испуганный, в секундном ужасе от того, что все прозевал и к его виску прижимается холодный ствол ружья.
– Бах, – тихо сказал Илья и ствол отодвинулся.
И это был не ствол – всего лишь ложка – потому что именно ей Илья и продолжил жрать из лотка картошку. У страха глаза велики.
– Я, – начал Андрей, виновато на него глядя, и запнулся. – Я, я больше так не буду.
– Пфф, – сказал Илья невнятно. – Не, я не против, чтоб ты спал, но учти, что мы можем и не проснуться, ага?
И они могли проснуться вовремя, схватиться за оружие и умереть, тоже, но Андрей, чувствуя вину, выступать не стал.
– Я, я понимаю, – сказал он, и Илья, решив, видимо, не обострять, сунул ему аккуратно надрезанный сверху трехкилограммовый пакет с шоколадными каплями.
– Ешь уже. Нам бы свалить отсюда аккуратненько. Не нравится мне нынешнее местное население с их захватническими привычками.
– А вдруг они нормальные? – рискнул предположить Андрей. Он насыпал шоколад себе на ладонь и ел так, иногда запивая водой из притащенной Ильей из дома канистры.
– Рискнешь? – предложил он, лихо подняв одну бровь. Андрей первый раз видел, чтобы это делали с таким отточенным мастерством, как в мультфильме. Видимо, удивление отразилось на лице, потому что Илья недовольно уточнил, даже скрести ложкой по лотку перестал. – Что?
– Ты, это…
– Я, это?
– Бровь, – слабо сказал Андрей. – Как в мультике.
– А! – Илья довольно пфекнул и снова задрал бровь. – С детства тренировался и вот, наконец, в конце мира кто-то оценил! Зашибись! Стоило ради этого жить.
Он доскреб картошку, некультурно вылизал тару и отложил, потом поднялся на ноги и потянулся.
– Ладно. Давай собираться и аккуратненько валить. Спасаясь отважным, быстрым бегством.
– Куда мы пойдем? – не пытаясь даже спорить или оспаривать, Андрей тоже поднялся и растерянно огляделся, пока Илья деловито собирал запасы еды, сворачивал одеяло, прикручивал к своему рюкзаку какие-то скатки и свертки. Страйкбольного автомата, с которым Илья таскался вчера, нигде видно не было – то ли убрал как-то с собой, то ли прикопал где-то тут.
– В жопу, строем, – ответил Илья ровным тоном, подергал носом, оглядел Андрея с ног до головы, потом все-таки сунул ему страйкбольный пистолет в кобуре, извлеченный откуда-то из недр его походного рюкзака. – На. На пояс повесь. Сослепу и издалека за оружие сойдет, если что – пали в морду, авось, глаз выбьешь кому-нибудь.
