– Георгий… как вас там… забыла ваше… твоё… отчество… вы… чё мне… принесли?
Услышав её голос, он инстинктивно открыл дверь ванной. Она стояла, обернувшись своим полотенцем, которое совсем не было похоже на полотенце. Скорее это было широкое платье или сарафан. Из-за спешки он схватил первое, что попалось под руку.
– Вот я болван! Сейчас, простите, – он хотел было двинуться опять в комнату, но она его остановила.
– Можно я лягу в первой комнате?… Угу, спасибо… – не дождавшись его ответа, она медленно проследовала как медведица в развалку в первую комнату, обернутая тем же широким сарафаном, не думая, что он о ней может подумать. Ей было решительно на всё наплевать. Хотелось лишь, чтобы не было этих рвотных позывов и перестала болеть голова.
– Как вы? – тревожно спросил он. – Вам лучше?
– Наверно, ещё не поняла… Обалденно прелестно… Чё там у вас ещё есть? Давайте всё сразу выпью и спать… По мне, как будто бронетранспортёр проехал.
– Всё сразу не дам, буду пичкать через определённое время. Вот вам таз, на всякий случай. Чтобы не бегать к своему новому «другу».
Галина Алексеевна уставилась на него, а потом сообразив про что это он, слабо улыбнулась и сказала:
– Моя благодарность вам безгранична. Спасибо.
– Можно я передвину свою кровать в вашу комнату? Вас не будет это смущать?
– Делайте, что хотите, только скорую не вызывайте.
Он подсунул ей еще питьё, а сам пошёл передвигать кровать. Но оказалось, что не всё так просто. Кровать была привинчена к полу и судя, что скобы были покрашены той же краской, что и пол, довольно-таки давно. «Странно. А матрасик к кроватке пришит? Нет не пришит. Вот и славненько.» Георгий Борисович перенёс свой матрац и положил на пол поодаль от её тумбочки.
– Теперь чай. Хороший крепкий, горячий чай.
Прошло ещё какое-то время. Рвотные позывы не повторялись. И наконец все спокойно уснули.
Георгий Борисович засыпал с мыслью, что рядом на соседней кровати спит его королева, королева-мать, королева-бабушка. Эти мысли его забавляли. И на его губах играла лёгкая улыбка.
У Галины Алексеевны мысли были попроще, без романтической дымки. «Трендец! Надо было так опростоволоситься! Пейзаж с унитазом в обнимку!» И никакой лёгкой улыбки не намечалось на её бледных, опухших губах.
***
Утром его разбудил сотовый. Он отклонил сразу вызов, а потом пожалел. Это звонил из Франции Анри. Придётся теперь перезванивать.
Георгий Борисович вышел на улицу. Было уже около восьми утра, и солнышко начинало припекать. Чтобы его не услышала Галина Алексеевна, он прошёл в летнюю кухню, вернее, летний сарай, и позвонил Анри.
