Несла с собою тяжкий крест, входя из дома в дом.
Но в каждом доме была Жизнь, смеялась и цвела:
То взрослых крик, то детский смех, то стариков молва.
И так брела по города, по улицам пустым,
Ища того кто будет с ней хранить смертельный дым.
То к старикам придет она, посмотрит – нет, не то!
То в детский сад придет сама, то в полк, то в шапито.
И вот пришла она теперь случайно в старый дом,
А там сапожник весь в слезах, сидит за верстаком.
Потухшим взглядом он глядел, смотрел все в потолок.
В руках зажав, направив в рот, держал большой клинок.
И Жизнь стояла рядом с ним, бледна и холодна:
"Но как же так, ведь сын растет", сказала не дыша.
Смерть тихо к Жизни подошла, и ткнув косою в бок,
Спросила тихо: "где Любовь, и в чем же здесь подвох?"
– Любови в этом доме нет, с тобой ушла она,
Подвоха, тоже, кстати, нет, цена любви одна.
Сын заболел, мать забрала ты, помнишь ту весну?
Теперь отец один сидит, не зная, что к чему.
"А ну ка дай-ка я сама на сына-то взгляну",
И Смерть к кроватке подошла: "Его я не возьму!
С тобой заключим договор, он будет дальше жить,
Но буду крестной я ему, он будет всех лечить.
Он будет лекарем таким, каких не видел свет,
Лишь, только сполниться ему всего лишь двадцать лет."
И вот проходит двадцать лет, сидят они вдвоем,
Сидит отец и сын сидит, у них богатый дом.
Все в этом доме вроде есть: и газ есть и вода,
Вот лишь Любви в том доме нет, ушла она тогда.
И вот часы двенадцать бьют, стук, стук, стук, стук, стук,
Стоит костлявая с косой, она уж тут как тут.
От страха парень побелел: "Ты кто, ведь я тебя не звал?!"
В ответ услышал лишь слова: "я крестная твоя!
С твоею Жизнью, мы давно, наперекор Судьбе,
Договорились обо всем балансе на земле.
Ты будешь лекарем теперь и будешь всех лечить,
Возьми, тебе подарок мой и будешь говорить.
Ты будешь ласково нести, то слово в небеса
Лишь, только если вдруг сижу в углу, я там сама!
Я прихожу всегда тогда, когда приходит час,
Когда огарочек свечи, уже почти погас.
Лишь дунешь на свечу, и Жизнь уйдет со мной,
Теперь несешь ты этот крест, а я на упокой!"
И так идут за годом год, он лекарь уж давно,
И он заходит в каждый дом, и видит лишь одно:
Стоит ли крестная в тени, и есть ли с ней коса,
А может просто смерти дым застлил больным глаза.
И вот теперь настал тот час, известен, стал он всем,
Лежит принцесса у окна, больна она совсем.
Пришел тот лекарь в царский дом и глянул на нее,
И сердце чаще вдруг забилось, и екнуло оно.
Стоит костлявая в углу, в руке горит свеча,
