Золотой месяц взошел на небо. Пока он отдыхал от ночной работы, тут что-то произошло. Присмотревшись внимательно, он увидел сверху, как одна грустная обезьяна-капуцин сидит на самой высокой пальме и плачет, злой орел утащил ее маленькую дочку. И теперь ничто никогда не сможет вернуть ей родную крошку. А на другой высокой пальме сидит малышка-обезьянка и горько плачет, что не может найти свою маму.
Месяц задумался. Два родных существа плачут от горя и не могут встретиться! Это нелепо и неправильно! Ведь если бы они смогли посмотреть с небесной высоты вниз, то сразу перестали бы переживать, потому что увидели бы друг друга!
Месяц не любил, когда кто-то страдает и плачет. Ему от этого становилось очень тяжело. А ведь тяжелым месяцу становиться никак нельзя – он же может не удержаться и сорваться с неба вниз. «Нет, так не годится. Нужно обязательно помочь!» – подумал он и подплыл к грустной маме-обезьяне.
– Не горюй! Я тебе помогу, – сказал он. У месяца не было голоса, поэтому он лишь посветил ярко-золотыми отблесками на одинокую обезьяну, и она угадала его мысли, – Иди, садись на мою спину, прокачу!
Не прошло и нескольких секунд, как обезьяна оказалась рядом со своей дочкой!
Месяц взмыл обратно на небо и наслаждался радостью чудесной встречи. «Дарить счастье легко», – подумал он, – «гораздо труднее смотреть на несчастье».
Мама Ирина Михайловна не успела даже немного помолчать, как обычно делают настоящие сказочники, когда хотят завершить повествование. Маленький Тошка громко закричал, подпрыгнув на кровати:
– Ура! Я знал, что они увидятся! Ура!
К удивлению мамы, Минька с Санькой ни о чем не захотели спорить, и тоже подпрыгивали на кроватях, радуясь за Капу и ее маму.
Мама сказала:
– Вот и сказки конец, а кто слушал…
– Узнает, что дальше, – опередили ее хором близнецы Данька и Гринька.
– А что, сказка на этом закончилась? – разочарованно поинтересовался Минька.
– Точно это не известно… – улыбнувшись, сказала мама.
Она поднялась с кресла, по очереди поцеловала всех своих шалунишек и ушла. Сон победил утомленных героев. Только кресло еще некоторое время слегка покачивалось в темноте.
