– Стой, где стоишь! – распорядился кто-то над ним негромко и отрывисто.
– Это почему? – Искренне возмутился Камрат.
– Попридержи язык! Куда собрался?
– За стену. А что?
– Ты?
– Я.
– Ха, за стену. Шагай! Но не забудь оставить…
Стон и падение тяжелого тела отвлекли говорящего.
– Эй, Хоста! – Позвал он. – Хос…
Камрат всем нутром почувствовал опасность падения на него чего-то массивного. Произойти это могло вот-вот. Он непроизвольно отскочил назад. И вовремя. Рядом прямо перед ним рухнуло тело вопрошающего.
– Камрат! Как ты?
– Как был, так и есть. А что?
Раздался смех Свима. Его перебил К”ньец:
– Нам надо идти!
– Не торопи, мы идём. Камрат, не отставай! К”ньюша, присмотри за ним, чтобы не потерялся или не расшибся.
Лаз не совсем оправдывал своё название. Вначале, берметах в трех от стены, не менее, вниз вели ступени. Камрат их насчитал двадцать четыре. Они заканчивались хорошо утоптанной или каменной площадкой. От неё, уже вдоль по стене, пошла узкая, на одного человека, лесенка – опять вниз ступеней на двенадцать, приведшая к тесному пятачку – впору втиснуться вдвоём. Вот здесь-то в стене и находилась сквозная щель в полбермета шириной.
Проход в стене имел несколько поворотов под прямыми углами и приводил к небольшому подъёму по осыпавшейся извне земле. Весь этот лабиринт, наверное, был связан с внутренним строением стены, имеющей сложную структуру для защиты и поддержания существования города.
Свиму проход оказался не очень просторным, и он, идя перед Камратом, то и дело застревал, стукался головой о низкий для него потолок, и ругался, поминая обитателей Края и что-то ещё, слышанное мальчиком впервые.
Камрат и К”ньец подобных проблем не испытывали, мальчика только настораживал какой-то перестук за его спиной, как если бы выродок, следующий за ним, стучал по земле легкими палочками.
Лаз без препятствий пропустил покидающих город, лишь барьер койны окатил их неприятной знобкой волной.
Камрат полной грудью вдохнул внегородской воздух. Он ему не понравился – тяжёлый, с нечистым запахом, в нём ощущалась неприятная мозглость, от чего по телу пробежал озноб. В городе погода стояла дождливая, но там чувствовалась мягкость без стылости.
И здесь было светлее, чем в городе.
Не от взошедшей луны, а светилась сама стена, обросшая снизу до верху толстым ковром мха. Его уже давно не соскабливали, и он с неторопливым усердием разъедал камни ограды, все ближе подбираясь к койне. Оттого, насколько глубоко ноздреватое тело мха въелось в стену, и какие питательные вещества нашло там для своего развития и роста, оно светилось разным цветом – от неуловимо розоватого до иссиня темного. Стена представляла собой громадное светящееся мозаичное панно с неясной структурой и сюжетом.
