Хотя проводы никогда не таят в себе радости.
Прозвучало последнее напутствие:
– На дороге времени будь осторожен и осмотрителен. Мы знаем несколько периодов, где могут встречаться живые существа, умеющие посещать поле ходьбы. Не все они безобидны. Поэтому держи оружие наготове.
– Учту, – пообещал я, не совсем ещё понимая заботы Симона; сколько уже хожу, а на дороге времени никого не встречал.
– Ладно, Ваня, – прервал Симон натянутую паузу. – Пора.
Он помог мне просунуть руки под лямки рюкзака, купленного для этого случая, с едой и питьём, поправил на поясе нож, печально потрогал пальцами рукоять пистолета, засунутого на три четверти в кожаную кобуру. Взять огнестрельное оружие он посоветовал сам, и достал его, и объяснил, почему это надо, но делал всё перечисленное неохотно, так как оружие не уважал, а подчинялся необходимости. А мне с ним, по недавней памяти, было привычно и безопасно.
Я им улыбнулся на прощание. Учитель моргнул и как будто выключил себя – не стало глаз, не стало Сарыя. Симон поднял руку в немом салюте.
Так они и остались в моей комнате, а я для них растаял, вылинял на ковре настоящего и ушёл в провал прошлого…
Каждый шаг, каждая секунда движения во времени – годы. Лёгкая пробежка – века, а впереди десятки тысяч лет – идти и идти по неведомым годам, запасясь терпением и надеждой.
Став на дорогу времени, я отвернулся от будущего и… пошёл в сторону гор недоступности.
Первые семьдесят тысяч лет я прошел легко, без особых трудностей, потому что не старался задумываться об оставленном позади времени. Мне, правда, было интересно отметить какие-либо препятствия или закрытия на дороге времени в районе тех четырёх тысяч лет, может быть и задолго до нашей эры, о которых говорил Симон. Но поле ходьбы везде для меня оставалось монотонно плоским. Напрашивалось представление о большом хорошо подметённом дворе – ни соринки, ни рытвинки.
Зато ближе к семидесяти тысячам, граничные горы придвинулись, чаще стали встречаться неровности, а то и закрытия, но проявляться в реальном мире я не собирался до поры до времени, поэтому безбоязненно шёл, где удавалось, напрямую.
Ещё через десять тысяч лет, то есть где-то в точке зоха, соответствующей восьмидесяти тысячам лет до нашей эры, по договоренности с Симоном, меня должен был встречать аппаратчик, выделенный для моего сопровождения из будущего. И я уже посматривал по сторонам, отыскивая его.
Как он выглядит в моем поле ходьбы, я не знал. То, что когда-то пронеслось мимо нас с Сарыем, никак не выглядело, вернее, походило на сгусток тени из-за громадной скорости движения во времени.
