Должны знать, но как видно, не знают…
Из мира размышлений его вырвали в реальный мир, где уже догорала вечерняя заря, и где кипела, бурлила, орала и суетилась большая толпа людей, стиснутая со всех сторон невысокими постройками вокруг небольшой площади. Клещи, охватывающие Ивана, ослабли, он почувствовал свободу и тут же упал вниз. Не высоко. Ноги упёрлись во что-то упругое, в спину впились какие-то перекладины. Иван, ещё до конца не понял, что произошло, но одно ему стало ясно – он очутился в тесноватой для него клетке. Над головой с сухим треском опустилась решётка, щёлкнул, или ходоку показалось, замок.
Иван судорожно ощупал себя и не обнаружил рюкзака.
– Крохоборы! – воскликнул он, однако не со злостью, а с удивлением.
Кому он понадобился? Рюкзак?
И сразу вспомнил – в рюкзаке еда и бластер. Забеспокоился, стал внимательно осматриваться. Оружие будущего в руках дикарей – это ли не самое страшное, что можно придумать?
Никто, по-видимому, не проявил особого интереса к новому действующему лицу на этой сумбурной сцене из неизвестного спектакля, имена режиссёра и автора которого Ивану также не были известны.
«Это и хорошо», – подумал он, так как роли своей пока не знал, и знать не хотел.
Ему всё ещё мнилось, что он случайный статист, подвернувшийся кому-то под нелёгкую руку, а значит, некий незначительный фон происходящему вокруг. Отсюда появилась надежда выкрутиться из непонятной пока что ситуации. Шансы на то были. В конце концов, и раньше, до того, как он стал ходоком во времени, в его неспокойной жизни щекотливые или опасные положения случались неоднократно. Не такие, конечно, интригующие, как сейчас, но случались. До сих пор он выходил из них без потерь для себя.
Это к слову.
На самом же деле он всё ещё не мог отойти от внезапных перемен в своих представлениях о дороге времени и… жизни. Да, жизни! Потому что всё вокруг подчёркивало: он не по своей воле очутился в этом странном месте, странным образом, в немыслимом прошлом, но среди… людей.
Вокруг были люди. Вот почему он находился в растерянности, а его мысли крутились вокруг надежды и шансов на то, что всё, мол, пройдёт, а его не коснётся, а если и коснётся, то мимоходом и безболезненно. Так что сейчас ему ничего не оставалось, как ждать и наблюдать.
Он долго и обстоятельно осматривался. Наконец, видя, что на него никто не обращает внимания, стал на дорогу времени.
И застыл, ошеломлённый.
В поле ходьбы он находился в той же самой клетке. В рассеянном свете тёмной бронзой отливали фаланги бамбуковых перекладин. Снизу угадывалась цельная платформа, на которой была установлена клетка.
