И до сих пор не знаю!
Словно дети, взявшись за руки, стали мы с Симоном на дорогу времени. Плотный туман настоящего окутал меня. Я постоял, проверил, что рука Симона, полускрытого от меня плотной шторой истекающего времени, в моей руке и двинулся вдоль стены отступающего будущего.
– Почему ты решил пойти в эту сторону? – как всегда вежливо до осторожности спросил Симон о моих действиях.
Идти мне было трудно, так как видимость оставалась нулевой, а под ногами на каждом шагу подстерегали неровности, порой такие, что приходилось отступать далеко в прошлое и огибать по каким-то причинам нереализованное будущее в этих пространственно-временных точках. Правой рукой я ощупывал монолит будущего.
– Не знаю, – честно ответил я на вопрос Симона.
Да и что я мог ему сказать? О том, что, когда стоял на пределе своего прошлого при поиске аппаратчиков и смотрел на далёкую стену будущего, мне показалась или почудилась пробоина в ней где-то там, куда я теперь направлялся?
Но так ли это на самом деле, я совсем не был уверен.
О возможной дыре, я так её и назвал – дыра, и о своих сомнениях в правильной оценке увиденного на расстоянии почти миллиона лет поля ходьбы я немногословно поделился с Симоном. Он выслушал меня внимательно.
– Ну что ж, – подвёл он итог сказанному мной, – возможно, ты прав. Но мне кажется, Ваня, у тебя есть более простые способы проникновения в будущее, чем поиск этой дырки. Когда мы будем возвращаться обратно из будущего, ты внимательнее присмотрись к своему настоящему с той стороны. И ты, я уверен, найдёшь в следующие разы другие способы проникнуть в будущее.
– Хорошо, – согласился я, но подумал: надо ещё в это будущее попасть, а то буду так вот безрезультатно вдоль линии настоящего ползать, а за монолит – ни шагу.
– И потом. Никто, правда, не знает и ты, наверное, будешь первым, кто узнает, как всё это выглядит. Но, я думаю, раз уж ты имеешь доступ к будущему, то путей у тебя в него должно быть много, а не один. Не только дыры, но и что-нибудь иное.
– Пока вот ничего, – пожаловался я, и тут моя рука провалилась в пустоту. – Ага!
– Что?
Подготовленный Симоном, я не растерялся от неожиданности и потому промолчал. Да и не смог бы в эти мгновения что-либо сказать. У меня свело челюсти от мысли: – Вот сейчас шагну в будущее, в век, даже века, быть может, о которых сейчас лучшие человеческие умы спорят, предполагают, говорят о них: кто с надеждой, кто со страхом, а кто и с иронией.
