Многие приходили, слушали, но православия не оставляли, не считая себя истинно православными. Только чаще стали задавать священникам вопросы и требовали ответа. Здесь были вопросы и об иконах, о мощах и о водке. Священники часто ставились в неловкое положение. Они знали, что это влияние евангелистов, и неприязнь к ним со стороны духовенства росла. Они почти гласно называли их отступниками, еретиками и хулителями святой церкви.
Назревала необходимость создавать общины по селениям, тогда и ходить было бы ближе, и чаще можно собираться, и большее число людей смогут приходить и слушать.
Стали собираться и в селе Основе, и в Любомировке, и в Карловке. Основное же собрание так и оставалось в Ананиевке.
Что такое гонение? Это запрет, недопустимость. Есть свобода и независимость, а есть состояние, когда нет запрета, но ограничивается свобода. В таком положении был евангелизм в те далекие годы его возникновения. Это происходило всюду на местах в далеких уголках Российской империи, где закон действовал очень слабо, а все творили людские страсти.
Церковная служба в церкви Спаса в Ананиевке кончалась. Так как приближалась пасха, люди говели и в церкви было много народа. Одетые по-праздничному, люди с благоговейными лицами подходили к молодому черноволосому священнику, целовали ему руку, принимали из ложечки причастие, проходили мимо икон, целуя их, у входа бросали в ящик пожертвования и облегченно выходили на паперть.
Была весна, пригревало солнце, все благоухало. По дороге, которая проходила около церкви, шел моложавый крепкий мужчина лет пятидесяти. Через плечо была переброшена дорожная котомка, одет он был в потертый, но чистый и аккуратно сидящий сермяг, на сапоги осела дорожная пыль. Подойдя к воротам церкви, откуда степенно выходил народ, путник остановился и снял картуз. Постояв в нерешительности, он прошел в ограду и не спеша стал подниматься по ступенькам церкви.
- Штунда проклятая, - вполголоса сказал благообразный мужик, останавливаясь и смотря вслед прошедшему, - даже не перекрестился!
- А кто это? - неприязненно спросила одна из нищенок у другой.
- А это Игнатовский Герасим. Балабанами их зовут. Чи евангелист он, чи хто, - ответила другая и от себя добавила, - а человек он гарний, не пье, не лается. И дома гарно живуть.
Некоторые выходящие останавливались и смотрели на вошедшего в церковь Герасима Балабана. Проходя из собрания мимо церкви, он решил зайти туда. Он ведь тоже верит в того же Бога, чтит того же Христа и тоже называет себя христианином. Войдя в церковь, он прошел в сторонку и встал около стены. Народу оставалось немного. Уже последние проходили мимо священника, целовали руку, потом икону по заведенному ритуалу и выходили в просторную дверь. Священник заметил Герасима и продолжал подавать ложечкой причастие прихожанам. Герасим уже три года как перестал ходить в церковь и молиться иконам. Он был немного грамотен, и когда немцы подарили ему, как и Онищенко, Евангелие, он стал читать его сначала в часовнях, а потом и по домам православных. Он не делал различия между верующими, не относил себя к какому-нибудь известному течению; он любил Бога, Отца всех людей, и чтил Его.
