- Да, мы и его пригласили. Ты думаешь, для маскировки? Нет. Я не боюсь ничего. Но я не делал ничего такого, что противоречило бы общепринятому. Отец Емельян прочел молитву, а Евангелие читал Петр Васильевич, а потом тетя Катя. Ведь Евангелие все-таки. Но людей я не буду подбивать, чтобы они оставили церковь и иконы. Я хочу только разбудить в них любовь к истине, к Богу. Они сами не захотят часто ходить в церковь, имея часы чтения Евангелия на русском языке, и перестанут кланяться иконам. Нас назовут штун-дами и будут гнать, может, умертвят, но это все в свое время. Отца Емельяна мы пригласили, чтобы он увидел, что в этих вечерах нет крамолы. А будущее не в нашей воле.
- Не долго ты так продержишься, - расчетливо сказал Михаил, - ты ведь иконы в своем доме попрятал? Той лампадкой, что в комнате ты оставил, народ не обманешь. В селе говорят об этом.
- Я, Михаил, никого не хочу обманывать. Я любил лампадку с детских лет, пока ее оставил. Есть в Евангелии хорошие слова: "Боящийся не совершен в любви".
Минуту друзья шли молча. Подойдя к дому Ратушного, Ваня сказал:
- Хочу я, Миша, научить тебя грамоте. У тебя тогда крылья вырастут. Ты знаешь, у меня проснулась тяга нести Евангелие людям. Ведь они погибнут во тьме. Пьют водку, судятся, воюют - и все потому, что не ведают о Боге. Церковь должна как-то обуздывать. Но посмотри: пришел из церкви, напился, избил жену. Не читают они Евангелие, не знают, чему учил Иисус Христос, какой Он на деле. А грамота свет дает. Я вижу и верю, что ты можешь быть проповедником, глашатаем правды. А вот как без грамоты?
- Мой отец, Ваня, говорит, что грамота только надмевает.
- Не та грамота, Миша, глупому вредна грамота. Но куда лучше поговорка: "Учение - свет, неучение - тьма!" Сколько я получил радости от прочитанного. Хорошая книга для меня всегда праздник. А чтение Евангелия?
- Спасибо тебе, Ваня, я стану учить буквы. Ты будешь моим учителем во всем.
- Учитель, Миша, у людей один - Иисус Христос. Мы же братья.
- Брат ты мой, - растроганно сказал Ратушный, обнял и крепко поцеловал друга. С тем и разошлись.
Чтение Евангелия в доме тети Кати, так хорошо начавшееся, продолжалось недолго. Постоянство чтений, все большее количество слушателей настораживало духовное руководство. До Онищенко доходили слухи об угрозах в их адрес. Говорилось, что могут учинить расправу над Иваном и даже поджечь. Не хотелось враждебности. Он не боялся, но глубоко понимал, что вражда нарушает дело проповеди чистого Евангелия, но он и не мог после чтения не выступать с призывом к покаянию, к перемене жизни. Никогда он не упоминал духовенство, не унижал православие, поклонение иконам. Он говорил, что всякий, призывающий имя Господа, спасется, что поклоняться нужно одному Богу, что всякий, кто искренне, всей душой обращается всей душой к высшей силе, как бы он ее не представлял, обращается к Богу единому. И понимал, что его проповедь должна быть направлена только на пробуждение к угождению Богу жизнью. Что определение, где же истина - придет с разумением жизни. За ним стали следить и духовенство, и исправник. Ничего опасного в нем не было: он не призывал к свержению царской власти, не подбивал народ оставить церковь. Он читал Евангелие Иисуса Христа и призывал людей жить по нему. Тете Кате, как учительнице, вежливо, но определенно сказали, чтобы они прекратили воскресные чтения среди православного народа.
