И особенно покоряли его уже немалопонятные ему рассказы, а ясные описания родителями жизни Иисуса Христа, так любившего людей, принявшего такое высокое участие в их судьбе, отдавшего Свою жизнь за право сказать, научить тому, о чем забыли люди, живя совсем не так, как заповедал Бог. И, может быть, в первый раз в своей жизни юноша, лежа лицом к бескрайним небесам, стал молиться, и молитва его была чистой и искренней, той самой, которую слышит Бог.
- Боже мой, - свободно говорил он, - как я хочу к Тебе! Как я хочу жить Тобой, знать Тебя, быть Твоим!.. - и слезы радости заполнили его молодые глаза, и ни перед кем ему не было стыдно за эти горячие слезы.
- Ва-а-ня! - послышался голос матери, искавшей его. Юноша легко поднялся и вытер подолом рубахи мокрое от слез лицо. Мать увидела его и шла к нему, не понимая, что же произошло с ее любимым сыном.
- Мама, ты знаешь, где я был сейчас? Ты знаешь, мамочка, ты все у меня знаешь! Я сейчас был на небе, - улыбнулся он, - в тридесятом царстве! И как там хорошо, мама! Если бы на земле было так.
- На земле должно быть так, Ваня. "Да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе", - так учил молиться Христос. Да ты ведь и сам знаешь молитву "Отче наш"! Вот, ты вырос, ты должен понять это, ты должен жить так, чтобы смог сказать об этом людям, - поспешно говорила женщина, любящим сердцем чующая в своем любимце необычную душу.
Федор Петрович проехал один овраг, затем другой, и селение Основа скрылось из глаз. Смотрит он вперед на дорогу, а в ушах все звучат слова сына Вани: "А если привезете, то такое, чтобы на всю жизнь оно в памяти было". Что можно помнить всю жизнь? Все изнашивается, ржавеет, исчезает... Вечное только на небе", - думал Федор, шевеля вожжами.
Детей у него много, Иван старший. Тем он привезет гостинцев, матери на одежду, обувку на ноги. Это просто, да и радость им будет. А что Ивану?
Ничего не придумав, Федор стал размышлять о другом. Слева от дороги на Одессу Федор Петрович увидел знакомый поворот. В той стороне, на хуторе, не так и близко, жил его восьмидесятилетний любимый дед Тимофей. Отец и мать Федора умерли от холеры, когда мальчику было всего пять лет. И тогда попал он к деду на хутор. Пятилетним он пас гусей, а когда подрос, стал пасти верблюдов. Дед был трудолюбивый и, как все много работающие люди, строгий, и мальчик мало видел от него ласки. Но справедливость деда, порядочность, уважение людей к нему определили любовь внука к деду. И Федор повернул лошадь к хутору.
