— Это что? — я оттолкнула от себя стандартный бланк.
— Это формальность, подписывайте, девушка.
— Я что — подозреваемая?
— Пока — свидетель.
— То есть я подняла шум, не дала сжечь тело, а теперь я подозреваемая?
— Повторяю, вы — свидетель, пока во всяком случае — следователь говорил ровно, без эмоций, как механический информатор — Я разговаривал с участковым, он отозвался о вас, как о весьма пронырливой особе. Поэтому с вас подозрений никто не снимает. Не тяните время, подписывайте бумагу, иначе буду вынужден пригласить понятых и составить акт о вашем отказе поставить подпись. В вашу пользу это не будет свидетельствовать.
Я рывком подтянула бланк, черкнула подпись, надрывая поверхность стержнем.
— Ну вот и хорошо. — следователь бережно убрал мою расписку в дело.
— А не подскажете, вот та куча народу, которая не давала участковому забрать труп на экспертизу… Вы их в качестве подозреваемых не рассматриваете?
— Увы, никого из этих людей задержать или установить не представилось возможным. Кстати, вы кого-нибудь из них не запомнили, сможете описать?
— Извините, не запомнила, я вашего участкового и гроб отбивала…
— Участковый не наш, прокуратура является надзирающим органом и сотрудники МВД к нам отношения не имеют.
В это время в кабинет ввалился мужчина лет тридцати, который с порога гаркнул:
— Евгений Максимович, прибыл по вашему приказанию с транспортом.
Я повернулась к следователю:
— Вот, те мужики, что участкового били, они точь-в-точь, как вот этот человек. Кожаные черные куртки, черные вязанные шапки, и телосложения один в один.
Следователь задумчиво воззрился на вошедшего, подумал минуту, и ответил:
— К сожалению, это оперуполномоченный из райотдела милиции. Сидоров, забирайте ее, откатаете, пальцы экспертам.
Я вскочила:
— Вы что, охренели? Какие пальцы, я в этой квартире была каждую неделю…
— Вот нам и надо отделить ваши отпечатки от отпечатков подозреваемых. Кроме того, — следователь уставился мне в глаза — на орудии убийства обнаружен отпечаток пальца. Ничего не хотите мне сказать?
— Ничего, — я подхватила со стола сумочку. — поехали, Сидоров.
— Ее после пальцев в камеру или куда? — Сидоров, гад, решил меня добить своими уточнениями, я сбилась с шага.
— Пообщайся, потом мне позвони, там решим.
Дребезжащий «УАЗ» с ободранными синими полосами на боках, довез нас до старого здания милиции довольно таки быстро, я даже не успела успокоиться.
В дежурной части, Сидоров долго и неуклюже мазал мои ладони жирной черной мастикой с помощью маленького металлического валика, чуть не испортив мне рукава пальто. Затем, он, пыхтя и ругаясь, снимал отпечатки на листы бумаги, безжалостно выворачивая мои ладони под немыслимыми углами. Потом мы отправились мыть руки. По длинному коридору, забитому посетителями, шла я, широко расставив руки с измазанными ладонями. Сзади меня конвоировал Сидоров, неся в руках мое пальто и сумочку, веселыми криками корректируя мое движение.
