Последнее предложение я повторила вслух.
— Нет, я пока не дорос до этого, — грустно улыбнулся краешками губ князь.
— А потом, значит, сможешь? — Вздрогнула и даже попыталась немного отодвинуться.
Не тут-то было! Его руки сжали меня ещё крепче. И в этом был свой смысл, ибо если бы он меня отпустил, я бы попросту рухнула – ноги-то не держат. И мне бы сильно повезло, попади я на стул, а не мимо него.
— Смогу, но когда заматерею и обрету истинную пару, — успокаивающий тон почему-то не успокаивал.
Но объятья, что характерно, не вызывали отторжения.
И тут раздался такой оглушительный рык, что я снова вздрогнула и попыталась посмотреть, что же случилось с бедным веником. Мне этого не позволили сделать – прижали лицом к груди, причём прямо туда, где у рубашки заканчивались застёгнутые пуговицы.
Вкусно. Он пахнет очень вкусно! Словно на горячей сковородке пожарили специи для глинтвейна. И добавили острого перчика. Ой, а об чешуйки, оказывается, очень удобно чесать кончик носа, который как раз засвербел.
— Надо же, никогда такую диковинку не встречал! — раздался… снова голос деда.
Причём нормальный, а не тот жуткий рык, что он извлекал из своего драконьего горла.
— Можешь выдыхать, с твоим защитником всё в порядке, — усмехнулся Игорь и слегка ослабил объятья.
Убрал с моего затылка руку, вторую сместил чуть ниже – на талию и немного развернул в сторону. Взгляд тут же выхватил потрепанный, но вполне живой веник. Он висел в воздухе, чуть накреняясь на бок, но при этом так победно моргал лампочками, что я поняла: он выстоял.
— Иди ко мне, мой защитник. — Махнула я ему свободной рукой.
Веник, особо задиристо моргнув старшему дракону на прощание, ринулся ко мне. Уменьшаться в размерах, кстати, не спешил, дабы не показывать противнику больше, чем следует. И правильно, а то нападают тут всякие… ящеры!
Брр, надеюсь, за три предстоящих года моей работы Игорь не найдёт свои истинную пару и не станет оборачиваться такой страховидлой. Вот уйду потом обратно на Землю, тогда пусть что хочет делает!
— Что ж, защита у девы отменная, значит, брак по принуждению ей не грозит, — деловито проговорил Воронцов-старший, как ни в чём не бывало присаживаясь за стол.
Более того, он с невозмутимым лицом принялся накладывать себе яичницу и делать бутерброд с бужениной. Чаю налил, две ложки мёда в него положил и тарелку с кашей себе придвинул. Уработался, значит. Проголодался. А мне как быть? Да у меня сердце из груди того и гляди выпрыгнет от… возмущения!
