С чувством выполненного долга открываю дверь своей квартиры и подпрыгиваю на месте, когда в ребра впиваются твердые пальцы.
– Язва ты кучерявая! – шипит Андрей мне в затылок, продолжая щекотать.
– Лавров, блин! А ну, убери свои лапы! – задыхаюсь от смеха, не зная, как отделаться от него.
Хватаюсь за дверной косяк обеими руками и толкаю соседа задницей в область паха.
– Ау! – взвывает он, и пальцы исчезают с ребер.
– Я предупреждала, – поворачиваюсь к нему лицом и выставляю вперед руку, как бы устанавливая между нами дистанцию. – Когда меня щекочут, я перестаю быть адекватной.
– Ты и без щекотки не очень-то в себе, – находится он с ответом, продолжая придерживать ушибленное место.
– Что там? – спрашиваю нарочито сочувствующе. Даже глаза округлила для большей достоверности. – Мёд расплескался? Беги скорее домой, а то твоей подруге лизать ничего не останется.
– Вот ты… – грозит он мне пальцем, но нужного слова подобрать не может. – Я еще займусь тобой, поняла?
– Как нам страшно! – притворно хватаюсь за сердце и начинаю раскачиваться из стороны в сторону. – Ой, как нам страшно!
– Бойся-бойся, – произносит он и наклоняется к моим пакетам. Хватает их одной рукой за ручки и молча проносит в кухню, оставляя на барной стойке. – Видишь, какой я молодец? Помогаю старушке пакеты домой заносить.
– Ладно, молодец, – соглашаюсь с ним и бросаю многозначительный взгляд на его ширинку. – Можешь медка своего лизнуть в качестве поощрения.
– Я тебя запомнил, – указывает он пальцами от своих глаз к моим, и выходит из квартиры.
– Надеюсь, ты меня запомнил лучше, чем свою новую бывшую, – шепотом кричу ему в спину.
– Черт, точно! Детка! – корчит он рожицу и почти бегом исчезает в своей квартире.
Ветреный он, всё-таки, Лаврушка.
– Шуня! Шунечка! Шуняра! – шуршал над ухом мужской голос, пока его руки наглейшим образом трясли меня за плечо.
– Лавров, твою маму в бабушку! – выругалась и спрятала голову под одеяло. – Я заберу у тебя дубликат ключей от своей квартиры. Достал!
– Шуня, выручай! – не унимался он. – У нас договор.
Прохладные пальцы забрались ко мне под одеяло и коснулись шеи, затем поднялись выше, словно нащупывая лицо.
– Подотрись своим договором и подожди, когда я высплюсь.
– Шуня, я на грани отчаяния! – почти хныкал этот балбес.
Закатила глаза и выставила руку из-под одеяла ладонью вверх. В нее тут же легли мои очки, так как Лавров безошибочно знал, что без них с утра я не увижу даже его местоположение в своей квартиры.
