А ещё с этой церковью связана история, смешная и поучительная одновременно. Крестьяне в Нижнем Белоомуте жили зажиточные – торговали рыбой и хлебом, занимались винным промыслом. Помещику своему платили необременительный оброк и чувствовали себя кум королю. И вот в начале 19-го века в очередной рекрутский набор сошлись они на сход и решили сдать в рекруты несчастного, безродного и никому не нужного бобыля Христофора Надеждина. Видать, некому было заступиться за парня. Сдали и сдали, и забыли о нём. А Христофор совершил редкостный для тех времён фортель. Уж не знаю, что за способности были у этого парняги, но из солдат он выслужился в обер-офицеры. И не просто в обер-офицеры, в отставку ушёл в чине штабс-капитана, что давало ему и его потомкам право на потомственное дворянство. В отличие от своих сослуживцев-дворян Надеждин не растранжиривал папенькины и маменькины денежки, вышел в отставку человеком вполне состоятельным. И купил своё родное село – Нижний Белоомут. Судя по всему, военная служба Христофору сахаром не была. Поэтому своих односельчан, сдавших его в рекруты, он, став помещиком, просто задавил оброком. Нижнебелоомутчане пищали, плакали и называли своего барина Нехристофором. Революционный поэт Николай Огарёв, владевший Верхним Белоомутом и отпустивший своих крестьян на волю, всячески клеймил позором своего соседа и называл его «гнуснейшим порождением Николая Палкина». Но штабс-капитану Надеждину на это было плевать – он всё богател и богател. Наследников у бывшего бобыля не было, семьёй он так и не обзавёлся. А незадолго до смерти в 1839-м году пригласил столичного архитектора и на все свои деньги построил эту великолепную церковь, которая по своим достоинствам могла бы стоять и в Москве, и в Петербурге.
От Успенской церкви я вышел на берег Оки и, наслаждаясь солнечным ветром, серебряными переливами реки и игрой разлетавшихся бабочек всяких мастей, дошёл до паромной переправы. Речная ширь здесь достигала трёхсот метров, паром ходил с левого берега на правый и обратно раз в полтора часа. Я скатался за 40 рублей туда и обратно, мурлыкая на это нереальное солнышко и покуривая сигаретку. Тем временем было уже три часа. Пора начинать действовать.
……….
Я зашёл в номер и переоделся в костюм. Выглядел я очень солидно, рыжая деваха-администратор посмотрела на меня с недоумением и восхищением. Я прошёл в ресторан при гостинице и сел у окошка, выходившего на главную улицу городка – улицу Урицкого. В процессе реконструкции «Огарёвского дворика» ресторан был задуман на славу. Но денег на полную отделку не хватило. Мальчик-бармен выполнял роль официанта и метрдотеля одновременно, что недвусмысленно говорило – дела в гостинице шли совсем плохо. Умненький такой мальчик, сообразительный, глазки осмысленные. Только уж больно по-волчьи смотрит. Почуял, видать, чужака, не с добром сюда приехавшего. Я заказал ему американо и, когда он его принёс, попросил присесть на минутку.
