У Сергея Андреевича был хороший вкус и чувство меры, человеком он был вежливым, обходительным и уравновешенным. Возможно, именно поэтому он и недолюбливал сотрудников криминальной милиции, где работали одни сплошь неврастеники.
К судьбоносным коллизиям, происходившим в стране и поставившим с ног на голову миллионы жизней, в том числе и его собственную, Сергей Андреевич относился спокойно. Он был реалистом и принимал действительность, как она есть. Не из тех он был людей, что с голыми руками бросаются под танки.
Став начальником отдела, он вполне сносно организовал работу. Ну, разве что был небольшой перекос в предпочтении участковым инспекторам в сравнении с сотрудниками уголовного розыска. Но и тут нового начальника можно было понять: участковыми работали солидные люди, смотрящие на жизнь трезво и без иллюзий, а в уголовном розыске – пьяницы, психопаты и идеалисты.
И сам Сергей Андреевич смотрел на жизнь трезво и без иллюзий. У него были две дочери, одна из которых была обездвиженным инвалидом. И он прекрасно понимал, что мы живём в такую эпоху, когда никто, кроме него, о его дочерях не позаботится, и никто им не даст ничего, если он им ничего не даст. В это же время на территории отдела проживало весьма значительное количество спившихся и деградировавших людей, у которых не было ни близких, ни дальних родственников. В случае исчезновения этих деградантов, кому должны были достаться принадлежащие им квартиры? Государству, вовсе не собиравшемуся заботиться о дочерях нашего нового шефа? Но это же несправедливо! А с любой несправедливостью Сергей Андреевич привык бороться ещё со времён своей бурной комсомольской молодости.
И вот теперь этот человек стоял рядом со мной на площадке для курения небесного автовокзала. Сергей Андреевич был не из тех людей, что любят рассусоливать, его и ценило руководство за то, что он был человеком дела. К делу он сразу и перешёл:
– Я краем уха слышал, Юр, что ты получил билет в лето 1983-го в какую-то деревню Новоалександрово?
– Точно так, Сергей Андреевич. А Вас куда определили?
– Меня – как народ, как всех нормальных людей, в Зону размышлений.
– Что ж, сочувствую, – ответил я с некоторым сожалением. По моим представлениям для таких, как Сергей Андреевич, была создана Зона размышлений особого режима.
– Да нет, дружочек, это я тебе сочувствую. Видно, как был ты дураком-идеалистом, так и остался.
– Ну, не вижу в этом ничего плохого. А всё же, позвольте узнать, в чём причина-то сочувствия?
