Всю пару я сижу коньком-горбунком. Затекшая шея ноет, спина неприятно взмокла, а пальцы, сжимающие шариковую ручку, начинают болеть от нервного перенапряжения. Уткнувшись расфокусированным взглядом в тетрадь, записываю каждое слово профессора. Боюсь, что если вдруг перестану, опять начну терзать себя ненужными вопросами.
Зачем он здесь появился? И почему именно сейчас? В такие совпадения я не верю, и оттого на душе становится еще тягостнее.
— Не конспект, а мемуары, — недовольно хмурится Инга, сдувая отросшую челку со лба. — Фиксируй только главную его мысль, иначе как нам потом к семинару готовиться?
Скосив глаза, замечаю, что в ее тетради кроме темы и таблицы с классификацией ничего нет. Видимо, потому что она занята куда более интересным занятием. Второй час кряду излишне внимательно разглядывает опоздавшего, по обыкновению устроившего из своего появления целое шоу.
Что до меня… Чувствую я себя ужасно. Словно беспомощная рыба, выброшенная штормом на берег. Мне не хватает кислорода, моим легким совсем нечем дышать. Оттого и взбесившееся сердце никак не уймется. Колотится как ненормальное.
— Продолжим после небольшой паузы, — сообщает Борис Алексеевич, складывая свои вещи в кожаный портфель. — Я очень надеюсь на ваше благоразумие. Абрамов, а вас, через десять минут жду в деканате.
Ян кивает, и преподаватель покидает аудиторию.
— Так, новенький, пока у нас есть время…
Сивашова слоном спускается по лестнице, хотя в ней от силы килограммов пятьдесят.
— Мне нужно, чтобы ты заполнил вот эту анкету, вот эту форму и вот эту карточку, — тоном полицейского заявляет Таня, раскладывая перед ним кучу бумажек. — И дай мне свой студенческий, я запишу номер.
— Это все? — хмыкнув, осведомляется он.
Явно не собирается ничего заполнять. Сидит себе по-прежнему в расслабленной позе.
— Номер телефона еще понадобится и домашний адрес, — невозмутимо продолжает она, поправляя на носу очки.
— Танечка, подкат — уровень-бог, — не может удержаться от колкого комментария Инга.
Сивашова смущается и стремительно заливается краской, когда понимает, что конкретно та имеет ввиду.
По кабинету прокатывается волна смешков.
— Я староста! Мне… не для личных целей! — зачем-то оправдывается она, и становится только хуже.
— Не для личных… Какая жалость, — насмешливо цедит Ян.
— Я… ты… вообще-то… — Сивашова активно жестикулирует и начинает заикаться, что для для нее совсем нехарактерно.
— Шиза, ну-ка сделай одолжение, исчезни со своей макулатурой, — Яковлев отодвигает в край растерявшуюся девчонку, а сам вплотную подходит к столу. — Ну давай, что ли, знакомиться, одногруппник…
