– Раньше такое бывало?
– Не совсем. Проходило за день-два.
– А сейчас?
– Около недели.
– Около?
Фаина чувствовала себя глупо, отвечая на вопросы, задаваемые из соображений формальности, а не стремления помочь. Если бы знакомые не намекнули ей, что жажда, которую не унять водой, – опасный симптом, и уже действительно стоит обратиться к доктору, девушка бы не оказалась здесь. Не догадалась бы этого сделать. Ну разве может быть страшен обычный сушняк? Оказалось, да. Если он превращает твой рот в иссушенную ветрами пустыню, а язык – в камень для заточки ножей.
Врач поправила очки, вздохнула и полистала потрепанную годами медицинскую карту с засаленными пористыми листами.
– Диабетики в роду были?
– Да.
– Плохо.
Женщина принялась выписывать что-то забористым почерком на клочке бумаги, одновременно так же быстро разговаривая то с ассистенткой, то с пациенткой. Разобрать, к кому именно она обращается на сей раз, оказалось так же сложно, как вынырнуть из-под сильного потока.
– Позвони в 211-ую. Узнай, на месте ли еще Катя. Сейчас выпишем направление, кровь сдашь на сахар. Может, просто скачет, может, чего и хуже. Ну что, она у себя? Попроси, чтобы не уходила. Сейчас я к ней срочно направлю девочку. Значит так, сейчас в 211-ый кабинет, пока там еще открыто. Завтракала?
– Нет.
– Это хорошо. Сдашь кровь из вены. Результаты придут сразу мне. Через три дня. Придешь ко мне к десяти, запиши ее. На пятницу. А пока придерживайся диеты. Без сладкого, без специй, без острого, без соленого. Разумеется, от алкоголя воздержаться. Жажда должна ослабнуть, но не обещаю, что исчезнет совсем. И старайся много воды не пить. Полощи рот, если что, и выплевывай. Если это диабет, так или иначе организм обезвоживается, но помочь ему галлонами воды ты не сумеешь. Только хуже сделаешь. Сладкого в рот ни-ни, поняла? И под сладким я имею в виду не только конфеты и шоколадки, но и хлеб, некоторые фрукты, и многое другое. Люба, дай ей памятку для диабетиков. Там все подробно описано.
Девушка приняла брошюрку, коротко осмотрела, скомкала и небрежно сунула в задний карман, надеясь, что та ей не понадобится.
– Ничего мне сейчас не выпишете?
Врач недобро глянула из-под толстой оправы, приподняв словно нарисованную черным фломастером бровь.
– Рано еще. Сначала посмотрим на анализы. Держи, тут все записано, свободна. Люба, зови следующего. На пенсию уже хочу, прости господи, – заявила она и зашлась сухим удушающим кашлем.
