Когда подошли поближе, стало видно, что несколько улиц выстроены под прямыми углами, а дорожное покрытие выложено камнем, вроде, отсталые технологии, но ездить можно. А тротуары вдоль дорог дощатые, слегка над землёй приподняты, чтобы в дождь удобно было ходить. В целом впечатление было скорее приятное. Людей, опять же, немного. И все делом заняты, никаких праздношатающихся. Вот идёт человек, несёт на спине длинную доску, на нём комбинезон рабочий весь маслом заляпан. А чуть дальше трое работяг столб поднимают, новый, свежеструганный, а рядом на земле старый сгнивший лежит. Электричество или связь.
— Куда идти-то? — спросил я Стаса.
— Вон туда, — он указал рукой вперёд, куда мы и так шли. — Там домик такой, в три этажа. Сельская управа. Там и голова сидит, а потом можешь и с приставом поговорить.
— Шкуру с собой потащим?
— А как же, её сопрут мигом, да и за убитого волколака денег никто не даст, если доказательство не предъявим.
— Ты же говорил, у вас не воруют?
— Ну, не воруют обычно, но, если что где плохо лежит, прихватят обязательно.
До здания администрации топали ещё минут пятнадцать, я уже основательно устал, почти весь день в пути. Теперь в самый раз посидеть с кружкой чая, да поговорить с умным собеседником.
На здании висела табличка с надписью «Сельская управа с. Антоновка». Дверь в здание была открыта, но на входе, подобно Церберу, сидел секретарь. Или не секретарь, просто какой-то пожилой мужик с журналом, куда полагалось вписывать всех вошедших. Одет цивильно, в пиджаке и рубахе, только без галстука. Он поначалу хотел нас прогнать, но, увидев шкуру, немедленно смягчился и вынул из стола древний телефонный аппарат.
— Пётр Михалыч? Тут пришли двое. Ага, Стас Липков, да с ним ещё один. Тоже охотник, — он покосился на моё ружьё. — Так я и хотел их выгнать, но они шкуру принесли. Не знаю какую. Большая, чёрная. Пропустить немедленно? Принял, ждите. Со шкурой? Понял, сейчас.
Он положил трубку, а мы уставились на него.
— Идите наверх, со шкурой вместе, покажете голове, он скажет, что делать. Куда? Ружья-то сдайте.
Ружья мы отдали ему на сохранение, он немедленно убрал их в стенной шкаф. А мы поднялись на второй этаж, где на одной из дверей была надпись «Сельский голова Фокин П.М.». Из вежливости я дважды стукнул, потом открыл дверь и просунул голову.
— Разрешите?
— Да, конечно, проходите, — ответил мне худощавый молодой мужчина с короткой стрижкой и очками на носу. — Присаживайтесь, а шкуру на пол положите. Стас, привет.
