Фиакр, громко каркая, бросился на драконьерку, но она встретила его кулаком. В воздухе закружились черные перья. Краснокожая встала, сняла с шлема еще один обруч. На её остроконечном шлеме было надето ещё несколько штук. Кажется, такое оружие использовали южане. Рагенильде доводилось видеть такое, когда она была в Кра-Акене. Их называли шакранами, а использовали, да, точно… Такие вот краснокожие, как эта мерзавка. Луанийцы. Древний народ, чья родина давным-давно утонула. Какой только сброд не берут нынче в драконьеры. Что за времена пошли?
— Кто ты такая? — спросила Рагенильда, надеясь немного потянуть время, чтобы обдумать дальнейшие действия.
— Лионза Луане, младший брат-драконьер… то есть сестра… — краснокожая отсалютовала ей шакраном, который продолжала вращать на пальце.
— Похоже, ты пришла сюда одна, сестра, — усмехнулась старая ведьма, — так не терпится выслужиться перед вашими главными? Стать старшей сестрой? Или как там у вас это называется?
— Нет, просто не было времени объяснять Капитулу.
— И ты думаешь остановить меня в одиночку? А ты самонадеянна. Совсем как я в твои годы. Но только я с тех времен стала намного сильнее. И никакая кошачья шкура, от которой за лигу несет дешевой магией, тебе не поможет!
— Я бы попросил так не выражаться, — обиженным голосом сказал леопард, пытаясь встать. Его сильно шатало после атаки звуком.
— Послушай… в мире и так много зла, — сказала Лионза, продолжая вращать шакран, — зачем его множить дальше? Сколько горя принес Элиассар в прошлом. И сколько он способен принести сейчас! Думаешь, он даст тебе вечную молодость? Сделает своей помощницей? Как бы не так! Я читала хронику его жизни и падения! Он буквально шел по трупам! Омывал ноги по колено в реках крови. Он не щадил никого, даже самого близкого…
— Поверь мне, сестра. Я знаю об Элиассаре гораздо больше тебя. Нет в мире ни одного мыслящего, что знает о нём больше.
— Даже если так. У тебя такой шанс! Исполнить любое свое самое заветное желание. Неужели ты хочешь потратить его на воскрешение какого-то древнего кровососа?
В ответ на это Рагенильда расхохоталась и стены храма эхом повторяли этот хохот. Что могла знать эта дурочка? Никто в мире не знал и не понимал Раге. Никто. Разве что старый сумасшедший ворон.
***
Темнорожденной Рагенильду называли вовсе не из чувства пафоса, присущего всем силам зла. Просто в её захолустном графстве так называли любого ребенка, чей отец неизвестен. И отношение было к таким детям соответствующее. Насмешки, презрение, от свор деревенских мальчишек даже летящие камни. Дети всегда жестоки, они любят сбиваться в стаи и травить всякого, кто не может дать отпор. Уж тем более, если взрослые и сами объявили этого другого изгоем. Так оно и было, пока однажды их проделки не зашли слишком далеко. Они подстерегли Раге, когда она собирала в лесу грибы и общалась с птицами. С людьми она была менее разговорчива, что укрепляло местных в мнении, что она помешанная. И вот, идя по тропинке, она услышала пищание. Перед ней был птенец ворона, что выпал из гнезда. Обычно в этом случае вороны активно атакуют всякого, кто приблизится к несчастному. Но черных птиц поблизости не наблюдалось. Зато стоило Раге сделать пару шагов к птенцу, как из кустов вывалила компания мальчишек во главе с Йодером, сыном охотника Гунда. Говорят, он был наполовину лесным орком, ведь у его отца отродясь не было жены. Но если нет матери, это в здешнем крае считалось нормальным. А если нет отца, то все ты уже темнорожденная и изгой. Насчет полуорка, конечно вранье, орки слишком далеки от людей биологически. И их злобный дикий нрав далек от того зла, что было в Йодере. Но внешне он был очень близок к огромной свиноподобной твари. Именно он проявлял особую злобу и изобретательность в проделках над Рагенильдой. Гнусно усмехаясь, он поднял свою массивную ножищу и сказал, что сейчас раздавит птенчика. На глаза Раге навернулись слезы. Однако Йодера и его компанию они не тронули, а только раззадорили ещё сильнее.
