Он поставил тарелку с большим количеством мяса перед дочерью, но… Услышал в ответ:
— Отец, тебе нужно больше мяса… — сказала она, достаточно громко шмыгнув.
— Нет, Кира. Ты растешь еще. Тебе оно нужно больше.
— Но ты завтра пойдешь на встречу с этими… — в момент этих слов девчонку буквально передернуло.
— Да. Пойду, но я выдержу и без этого. Вот скажи мне… Со скольки они здесь?
— Я… Не помню. Ну… Где-то в двенадцать уже тут были.
Человек обернулся на голочасы, на которых светились цифры «19:34».
— То есть… Семь часов.
— Да.
— Угу… Они вас не трогали?
— Ну… Один из этих… Ну… Здоровых ударил ей в челюсть, когда она начала кричать. Потом связали.
— А этот… в шляпе. Он назывался?
— Я не помню…
— Он тебя не лапал?
— Нет. Мне кажется, что он не совсем тот, кем кажется. Он был… Ну… Очень учтив. На бугая наорал за этот удар…
— Но… Он все же приказал вас связать. Нет. Тебе кажется, Кира. Этот корпорат — само зло.
— Может быть… Но… Мне кажется, что если бы он был уж совсем тварью… Он бы воспользовался этим правом… — в этот момент на лице девушки снова возникли слезы, но она стихла, после чего медленно начала жевать мясо.
…
Где-то через час девушка уже лежала на диване. Миниатюрная фигурка в розовых шортах и желтой майке практически растворялась в бежевом цвете дивана, а отец сидел рядом. На коленях его лежали ее ноги, а он, как-то тупо смотря в одну точку, массировал их. В голове крутились картинки. Одна за другой. То, как он расправился бы с этим ублюдочным пареньком, как бы выбивал дух из самодовольного «мафиози», снова всплыла картинка с негром, в глотке которого оказалась ложка, и от этого мужчина поморщился.
— Пап… — тонкий голосок вывел отца из мыслей, и он повернул свой болезненный взгляд на такое же бледное и болезненное лицо девочки. — Я хочу кое-что сказать…
— Что же?
— Пожалуйста… Пап, не рискуй. Не нужно пытаться мстить. Просто делай то, что говорят. Ты… Ты геройством ничего не сделаешь, — в этот момент на глазах девушки снова появились слезы, а человек отвел взгляд, она же практически прошептала. — Но сделаешь меня сиротой.
— Хорошо… Я постараюсь держать себя в руках.
— Не старайся, а держи… — она довольно громко шмыгнула. — Ты мне нужен. Маме нужен. Без тебя… Я умру. Ты знаешь, что детский дом уже лет десять исчез как институт, а значит, я должна буду уйти на улицу и… Всякое может быть.
— Я не постараюсь, а буду держать себя в руках. Я не позволю тебе умереть, Кира. Если мы и умрем, то вместе.
