- Боже… Мне, кажется я сплю…
Но поцелуи Смоленцева убедили меня в обратном. Происходящее не было сном. Но сказкой точно. Вокруг была такая красота, романтика и любимый рядом. Мы пили детское шампанское, кормили друг друга виноградом, пробовали разные виды сыров, болтали о предстоящем событии, любовались невероятно красивым закатом, и мне казалось, что все это происходит не со мной.
Правда долго посидеть у нас не получилось. Наш романтический вечер прервал фотограф, которого пригласил Ваня, чтобы запечатлеть важное для нас событие.
Буквально за полчаса мы отсняли несколько десятков кадров. А потом просто стемнело и нам пришлось закругляться. Мне очень не хотелось уходить отсюда, но у Ваньки была сегодня гонка и нам нужно было возвращаться.
Но даже несмотря на это, я все равно была счастлива.
У меня словно крылья выросли за спиной, а довольная улыбка не сходила с моего лица.
Когда мы сели в машину, Ванька вдруг застонал и хлопнул себя ладонью по лбу.
- Вот я придурок! – он тяжело вздохнул и полез рукой в карман своих брюк, откуда вытащил маленькую красную коробочку. – Забыл о самом важном! Дурацкие американские традиции!
Это было золотое кольцо.
Тонкое, с незамысловатым цветочным рисунком в центре, без вычурных камней. Простое, но очень красивое.
Будь оно ярким и кричащим, я вряд ли бы его приняла. Разве только чтобы не обидеть Смоленцева.
А это мне понравилось. Пока Ваня медленно надевал его на мой палец, мне казалось, что я не дышала. А потом долго любовалась им, до конца не веря, что все эти чудеса – это все по-настоящему.
- Оно нереально красивое, – выдохнула я, взглянув на Смоленцева.
Он довольно кивнул и завел машину.
- Я рад, что тебе понравилось! Но мы опаздываем, сладкая, так что пристегнись!
Я послушно выполнила Ванькину просьбу.
Мне с самого начала не нравилось увлечение Смоленцева. По-моему мнению, гонять по городу с такими же безбашенными оторвягами ради денег – это было слишком опасно. И полиция, и штрафы – это полбеды. Ведь все могло обернуться намного хуже. Об авариях и столкновениях на дороге я старалась не думать, а уж заикаться об этом Смоленцеву, было просто самоубийством.
Потому что машины, трасса, скорость – были его смыслом жизни. Мне кажется, что он любил свое хобби больше, чем меня, но свои мысли вслух никогда не озвучивала. Не видела смысла соревноваться с невидимым соперником. Мне хватало его любви, а остальное было бессмысленно.
Смоленцева вырастила мама. Отец оставил их, когда Ванька был еще совсем маленьким. Ушел в другую семью, а мать так и не вышла замуж. Воспитывала сына одна, как могла.
