Однако на деле все оказалось куда проще, чем думалось…
На пороге переговорной вырос полицейский, оставленный в общества зале.
— Едут! — выпалил он на одном дыхании, пуча глаза.
Протопопов оживился тотчас.
Повернулся к Кирпичникову и остальным.
— Ну что ребята, готовы? Будем хоронить собак. Разговаривать с ними совершенно не…
Договорить он не успел.
Пулю в полицейского, принёсшего весть, выпустил Аркадий Аркадьевич Кирпичников. Сыщик завалился, обрывшая гардину.
Следом рыжий расстрелял троих полицейских уже державших на руках тела обёрнутые скатертями. Они попросту не успели среагировать на происходящее.
Не у дел остался Протопопов, которому ничего не оставалось, как поднять руки и выбросить на пол свой наган. Дуло револьвера Кирпичникова смотрело в лицо министра.
— Finita la commedia, господин министр.
Глава 9
Год 1917, январь 15, вечер, ресторан «Старый Донон», Петроград
«Вот пошли облавы, начались провалы,
Много наших стало пропадать.
Как узнать скорее, кто же стал шалавой,
Чтобы за измену покарать?»
Русское народное творчество
Умей господин Протопопов находиться в двух местах одновременно, то по адресу ресторана "Донона" — Английский проспект, 36, он бы узнал, что там события развиваются крайне занимательным обратом и увидел бы примерно следующую картину…
Но обо всем по порядку.
Итак, что происходило у ресторана «Донон», пока господин министр оказался предан начальником уголовного сыска. Там балом правил Федька Каланча со своими ребятами, он накануне получил от Александра Дмитриевича понятное задание — подстраховать министра у «Донона» и если придётся, то порешать вопросы с теми, кому придёт в голову организовать покушение на Протопопова.
Федька шёл по жизни, как играл. И от того у него не было автомобиля — мотор для бродяги в 1917 году иметь было не только нежелательно, но и опасно (разве что на дело съездить, тогда и мотор угнать можно). Поэтому, закончив тренировку, Федька взял с собой пяток лихих пацанов, наименее уставших, по привычке сел на трамвай, чтобы домчать по названному Александром Дмитриевичем адресу.
Число трамвайных веток в военные годы сократилось, но и до сих пор на трамвае можно было добраться куда угодно. Да и ехать одно удовольствие — плавно, с ветерком.
Когда трамвай остановился на Английском проспекте, Федька с ребятами спрыгнули на тротуар.
Шестеро.
Платить, разумеется, не стали.
Кондуктор не возражал — если пацанам нужно, то чего уж там.
Часы показывали без двух минут шесть, когда шестёрка бандитов неспешно двинулась к зданию фешенебельного ресторана «Донон», а ещё правильнее сказать «Старый Донон», как назвал его подполковник Митрофан Сементовский-Курило. Нынешний владелец именитого бренда, который выкупил право на его использование несколько лет назад. Митрофан, также как и владелец ресторана «Кюба», в январе 1917 года испытывал сложности, которые от месяца к месяцу только усиливались и были обусловлены тем, что после начала войны Государь объявил введение сухого закона. Но в отличие от «Кюба», в «Дононе» старались придерживаться царского высочайшего повеления, и спиртное к столу не подавали даже за отдельную плату. А политика в деле у рестораторов складывалась очень просто — нет у тебя в меню водки или шампанского, и нет посетителей, считай банкрот. Поэтому ничего удивительного не виделось в том, что вечером воскресного дня, в обеденное время, когда казалось бы, в любом столичном ресторане не протолкнуться и столики заняты, в «Дононе» не было ни души. Ресторан откровенно доживал свои последние дни и находился в агонии. Зато Митрофан Сементовский-Курило отнюдь не чувствовал себя человеком непорядочным и ничуть не жалел о принятом решении.
