Моя семья может смело считаться местной элитой, прадед является весьма уважаемым и авторитетным человеком, к тому же волхвом, что само по себе весьма сильно. Отец и дядя являются храмовыми стражами, причем отец еще и десятником, что тоже весьма уважаемо по местным меркам, у нас при капище их всего пять, до того же Щецина нам далеко, там тридцать десятков храмовых стражей. Родичи не находятся постоянно у храма, а осуществляют свою деятельность, так сказать, вахтовым методом, заодно и за порядком в городе смотрят. Живет наша семья отдельно не в городе, с прадедушкой и другими родичами, а в большом селе: не любит отец подолгу в городе находиться, хоть и приходится.
А вот в остальное время отец занимается фермерством, небольшой торговлей, рыбалкой и совсем чутка разбоем, у нас даже ладья есть. А вот двоюродный дядя промышляет международной торговлей: и в Персию ходил, и в Царьград, вот отсюда и проистекает конфликт с семьей моего не совсем друга. Есть и другие семьи, которые занимаются торговлей, но основной конфликт идет с родичами шакаленка. Его родной отец — прямой конкурент моего двоюродного дяди. Сначала была просто конкуренция, а сейчас дело движется к конфликту. В прямое столкновение лезть ему силенок не хватит, в особенности при поддержке прадеда и отца с дядей, так как за ними подтянется и вся храмовая дружина, а это семьдесят два неслабых аргумента в любом споре, вооружённых и очень опасных. Да пять десятков храмовой дружины, это семьдесят два бойца, так как десяток не означает, что в нем ровно десять бойцов. Просто наименование такое, количество людей, состоящих в одном десятке, может разниться.
— А почему же я не могу поступить как шакал? — Ведь будучи весьма молодым и горячим, Яромир, улучив момент, просто бросился бы в драку, несмотря на последствия. А сейчас, можно сказать, у меня две субличности с разной памятью, разной жизнью и с разным отношением к этой жизни.
Может быть, это не совсем правильно, вести диалоги с самим собой, но рассуждать так легче и смотреть на тот или иной вопрос с двух точек зрения, от Яромира и от Кощея, полезнее.
— Сейчас тебе дядюшка Кощей все популярно объяснит, фактически на пальцах.
— Законов в нашем обществе нет как таковых, но есть традиции, что иной раз посильней любых законов будут. Так почему я не могу поступить как шакалёнок? А здесь все просто, я ведь не малолетний дебил.
— Предположим, если бы этот мордофиля[1] кого-нибудь другого покалечил или убил, что было бы?
