— Решилась?
— Не знаю… сейчас на двести процентов уверена, что не вернусь к нему больше. На развод подам, сколько можно? Он полгода на диване лежал, я за двоих пахала… и все равно изо дня в день во всех бедах была виновата.
— А я тебе еще два года назад говорила…
— Говорила, Жень, говорила. Только сказать-то просто… а сделать…
— Все, прекрати это уныние. Нормально все будет. Прекрасно даже! Слышишь?
— Слышу. Лунга, как же я тебя люблю. Что бы делала, если б ты к нам, вся такая зелененькая, официанточкой работать не пришла, а?
— Зотовой бы плакалась.
— Зотовой поплачешься, у нее ж от всех проблем одно лекарство.
— Ага, член.
— И я о том же.
— Хотя тебе не помешало бы парочку присмотреть, — наливаю еще текилы.
— Ну что ж, тогда устроим кастинг. Вот разведусь и уйду в загул. Такой, что Зотовой не снилось…
— Ты полегче. Мне Даринки с ее похабными историями одной вот так, — показываю куда-то выше своей головы, — хватает.
— Ну вот, а у меня только душа в рай полетела. Кстати, Жень, а что у нас там за инцидент в ресторане?
— Ой, Вил, сама еще не разобралась. Какой-то мужик приходил. Деньги за крышу вымогал.
— Крышу?
— Ага.
— Он какой год на дворе видел?
— Видимо, не видел. Не знаю… Рома сказал, будет платить. Дурак наивный! Неужели не понимает, что они так еще больше присосутся?
— Что делать думаешь?
— Пойду завтра в ОВД наше схожу. У него в ксиве черным по белому наш район прописан.
— И что хочешь узнать?
— Да не знаю еще. Там видно будет.
— А хуже не будет?
— Куда уж хуже…
— Ладно. Хватит о грустном, еще по одной?
— И спать.
* * *
Утром я оставляю Вилку дома, а сама, вооружившись красной помадой, еду в наше местное ОВД. С детства не люблю все эти государственные учреждения Мороз по коже. Расплатившись с таксистом, накидываю на голову капюшон, чтобы хоть немного скрыть укладку от ветра. Волосы у меня длинные, густые, пшеничного цвета. Свои, ни разу не крашенные. Да и укладки я люблю, даже на курсы ходила, так, чтобы немного свои унылые будни разнообразить. На губах кричащая красно-морковная помада. На ногах черный тонкий капрон, а тельце запрятано в узкое вязаное серое платье-миди.
Поправив пальтишко, захожу внутрь, сталкиваясь лицом к лицу с дежурной частью. Немного больше воздуха в легкие. Все будет хорошо. Женя, все будет хорошо!
— Здравствуйте, — мило улыбаюсь, но на этого, я не побоюсь сказать, грозного мужчину, мои улыбки не действуют, — я могу поговорить с кем-то из начальства?
— Слышишь, Вов, с порога и сразу к начальству. Что случилось, девочка?
