Мы одного роста и внешне очень схожи. В отличие от моего безумия на голове, черные волосы отца всегда уложены безукоризненно. Черные витиеватые рисунки, тянущиеся от его запястий, скрываются за рукавами закатанной до локтей белой рубашки. Мой отец привлекателен, богат и амбициозен.
— Я умираю с голоду, — говорит папа, подавая руку маме.
— Но. — Мама поднимается с дивана. — Эшли и Кристофер еще не…
— Хочу есть, — настаивает отец.
Мама ничего не говорит, так как не любит ссор, а их в нашей семье достаточно. Мы проходим в столовую, отделанную светлым деревом. Отец не любит изыски, поэтому помещение, где мы проводим традиционные семейные ужины, не такое огромное, что можно слышать эхо, когда вилка касается тарелки.
Когда-то нас собиралось намного больше, но постепенно тети, дяди и кузены разъехались по всему свету. Но мама настаивала на четвергах как на чем-то священном.
Я сразу же набрасываюсь на еду, когда подают первое блюдо, потому что кроме ход-дога, сегодня в моем желудке ничего не было. Папа как обычно начинает разговор. Порой он мне кажется до боли предсказуемым, хотя на самом деле это совсем не так.
— Все еще записываетесь на той старой студии?
Если бы мне было меньше двадцати трех лет, я бы закатил глаза. Зачем спрашивать то, о чем прекрасно осведомлен?
— Ага. — Я продолжаю жевать тающую во рту телятину.
Отец откладывает вилку и в упор смотрит на меня.
— Если бы ты хотел музыкальную карьеру, она бы у тебя была, — начинает он, — учитывая то, чем занимается наша семья. Но ты явно этого не хочешь. Но записывать музыку для клубов, это как-то низкопробно не думаешь?
— Это просто хобби, — стиснув зубы, цежу я. — И мне это нравится. Но ты ведь прекрасно знаешь, что я создаю музыку для видеоигр. Это другой уровень, хороший доход и главное меня все устраивает.
Мы тысячу раз об этом говорили.
— Мне хочется для тебя большего, — упорствует отец.
Мой разум способен понять то, что мои родители хотят для меня лучшего. Но я продолжаю упираться. Консерватор по жизни, я не хочу терять время на не представляющие для меня интереса, разговоры.
— Мне надоело говорить об этом. Мне двадцать три, я закончил Кроун, у меня есть то, чем я люблю заниматься. Постоянно копаться в будущем меня не привлекает, оно еще не настало, черт возьми. Что ты от меня хочешь?
— Джорел, — строго произносит мое имя мама.
Я вздыхаю и бурчу:
— Извини.
— Ладно. — Отец тоже вздыхает и искоса поглядывает на меня. — Хорошо.
