Эшли смеется и обвивает руками мою шею.
— Хорошо, что мама не отдыхает в этой части сада.
— Иначе я бы не позволил себе подобного.
— Знаю. — Прищурившись, Эшли проводит пальцем по моему лбу. — У тебя кто-нибудь появился?
Откинув голову на спинку кресла, я щурюсь от яркого солнца.
— Джори. — Сестра начинает щекотать мой живот.
Я стараюсь сосредоточиться на ее смехе, а не на руках, которые касаются моего живота. Конечно, я не страдаю гаптофобией, но меня порой ужасно раздражает, когда меня трогают.
— Все, Эш, прекрати. — Я хватаю тонкие руки сестры в один ухват.
Она все еще смеется, не имея возможности вырваться.
— Большой мальчик боится щекотки. Черт, Джорел, я не заразная, тебе нужно к психотерапевту.
Я смеюсь и отпускаю ее руки.
— Я предпочитаю ручки других девчонок.
— Клянусь богом, я убью тебя, если ты снова уйдешь от разговора.
— Да? Ну а ты нашла себе кого-нибудь? По крайней мере, постоянного.
— Ой, заткнись. — Эшли намеревается встать с моих колен, но я дергаю ее на себя.
— И кто у нас мастер по уходу от разговора?
Нашу перепалку прерывает появившаяся из-за высокой изгороди газона мамина помощница с кухни. На ее руках сидит сонный и улыбающийся двухгодовалый малыш. Он сразу тянет руки, когда замечает нас.
— Крис! — Эшли соскакивает с моих коленей и бежит к ним. — Спасибо, Дебора. — Теперь уже Крис на ее руках, когда она подходит ко мне снова. — Поздоровайся с дядей Джорелом, милый.
— Привет, парень. — Я легко беру на руки Криса и, подбросив в воздух, устраиваю его на своих ногах.
Он что-то лопочет, но я не слушаю его, наблюдая, как малыш с темной кожей и копной курчавых волос, играет моей бейсболкой, пытаясь надеть ее на себя.
А вот главная причина, по которой отец ненавидит мою сестру. Даже мысленно не хочу произносить слово «расист». Не хочу думать, что мой отец такой. Но кого я обманываю?
— Знаешь, — подает голос, сидящая у моих ног, Эшли. — Мне уже совершенно плевать.
— Но мне нет, — отвечаю я и сжимаю одной рукой плечо сестры.
* * *
АЛРОЙ
— Я просто поговорил с ней. Всего пару минут, п-просто по старой привычке. — Дайрон смотрит на меня так, будто я сейчас пущу пулю ему в лоб.
Неужели я так жесток?
Отмахнувшись, я отворачиваюсь к окну и наблюдаю, как все мои парни отдыхают на заднем дворе со своими близкими. Дверь позади меня снова скрипит, и я слышу чьи-то шаги.
— Милый, мясо почти готово. Пойдем к остальным.
Мое тело натягивается словно струна. Это не тот голос, который я хотел бы слышать. Это не те губы, которые я хотел бы целовать каждый день. Я не могу позволить себе быть слабым. И правильнее бы было избавиться от этого старого дома. Но он хранит слишком много воспоминаний, с которыми трудно расстаться. Но помнить еще больнее.
