Забавная такая рыжуля. Стоит вся, сжавшись в комок, словно боится, что ей сейчас втащат, но при этом горит ярой решительностью во чтобы то ни стало отстоять свою правоту. Бойкая девчонка, с норовом. Далеко пойдёт.
Удачно я салфетку прихватил от кассы. Как знал. Подтираю капли с подбородка и, скрипя ножками стула, поднимаюсь с места. Тише, тише, душа моя, не надо так вздрагивать. Не буду я тебя бить.
— Расслабься, — успокаиваю пуглика. — Так и быть, на первый раз прощаю. Будем считать, что квиты.
— Прощаешь?! — ну я ж говорю, вроде трусит, но при этом не тушуется. Прям уважуха. — Вот же спасибо, милостивый государь! Ваша щедрость не знает границ.
Милостивый государь, хех. Как завернула‑то.
— Всегда пожалуйста. Обращайся, — подбираю со стола телефон с пачкой и, обогнув её, молча иду к выходу. Умываться.
Пока туда, пока сюда, пока… ладно уж, рыжик, уговорила, твои доводы весьма убедительны, отыскиваю местную курилку. В общем, к началу следующей пары слегка запаздываю, а эта егоза успевает сработать на опережение, заняв моё место. Кхм, или своё? Ну неважно. Было её, стало моё.
В принципе, мне фиолетово где тупить, но не сдаваться же без боя? Так что ещё повоюем. Ну а пока пускай чуть‑чуть поторжествует, девочкам позволительно. Их в принципе положено периодически баловать, чтоб не зачахли. Главное, не переусердствовать, а то потом с шеи не слезут.
Один минус — приходит моя очередь подпирать последний ряд в компании с щекастым храпуном. Щекастым, в смысле румяным как яблочко наливное, а не в том смысле, что он жиртрес и вот‑вот достанет из рюкзака кастрюлю с пельменями. Не жирный. Нормальный. Обычный. Руки, ноги — всё на месте.
Не повезло. Судя по всему, он успел выспаться и ему теперь непреодолимо зудит в одном месте нестерпимое желание потрындеть.
— Привет, мы ещё не познакомились, — тянут мне ладонь. — Паша.
Ну ок. Пожимаю.
— Руслан.
— Ты ж из Нижнего, да?
Я всегда знал, что слухи разносятся стремительнее инфекции, но не до такой же степени. Полдня не прошло.
— Смотрю, моей скромной персоне уже успели переполоскать все косточки.
— Не все, оставили малую берцовую и фаланги правой.
Охренеть, юморист. Шутейка года. И что только он делает здесь с такими богатыми познаниями? Анатомичка оказалась закрыта на ремонт?
Не решаю нужным отвечать, коротким кивком прикрывая лавочку красноречия, да не тут‑то было. Спящий красавец оказывается любителям поболтать. Девчонки, сидевшие до этого по соседству и шёпотом мусолившие меня всё утро, причём свято верившие, что я от рождения глухой, выигрывали на его фоне хотя бы тем, что не навязывались. Трещали себе и трещали.
