Я люблю мать, но порядком устал вывозить всё за двоих. Работать с пятнадцати лет, чтобы мы с голоду не подохли — это одно, а когда… Ладно. Всё это херня, прорвёмся. Пока заначка на чёрный день ещё осталась, но с работой надо всё равно решать быстрее. Вот только электронная почта молчит. Неужто никому не нужны программисты на удалёнке?
Почта молчит, зато телефон оживает примерно к полуночи. Признаться, сначала недоверчиво моргаю, на всякий случай перепроверяя, что да, сообщение приходит именно от той, о ком я подумал. Фото в профиле ватцап не врёт.
«Кто ты такой и откуда взялся?»
Ха. Написала. Первой. И ещё будет уверять, что я ей неинтересен. Не надо заливать, рыжик. Не надо заливать.
«Доброе утро, душа моя».
Не отвечает.
«Тебя подвезти до универа?»
Молчание.
«Не ответишь — займу твоё место на английском».
Тишина.
Хм… Кажется, я слегка переоценил свои дедуктивные способности относительно женской психологии. Потому что сейчас лично нихрена не вкуриваю. Сама пишет, и сама же после уходит в подполье. Что за эмоциональный порыв? В сердцах вырвалось, вроде предсмертного хрипа?
«Сейчас пойду в душ, где буду думать исключительно о тебе», отсылаю ей вдогонку к остальным висящим прочитанными сообщениям. Не а. Никакой реакции. Думал, может на это не сдержится и хотя бы озабоченным обзовёт. Не девица, а сплошной знак вопроса в моём алгоритме. Ладно, разберёмся в процессе.
Обманываю Пятнашку лишь немного. В душ‑то я реально иду, но лишь после утренней пробежки, давней привычке, въевшейся под корку так прочно, что даже град с ливнем не помеха. И да, действительно думаю о ней, но, вот ведь удивительно, совсем не в скабрезном ключе. Тупо стою под струями воды, пока перед глазами мелькают её рыжие волосы и веснушки. Жесть. Не в ту сторону меня что‑то уводит, ох, не в ту.
Когда пригоняю в универ её ещё нет. Или есть, но где‑то блуждает со своими старостскими обязанностями. Тут не поймёшь и никак не отследишь. Зато сдерживаю слово, беспрепятственно оккупировав насиженное местечко. Готов даже щебетание пташек за спиной слушать ради новой порции вербальной пикировки, но Бельичевская, с порога заметив меня, спокойно проходит мимо и поднимается на последний ряд. Э, нет. Такого уговора у нас не было.
Подхватываю потрёпанную тетрадь на пружинах, оставшуюся ещё, наверное, со школы и топаю к ней, падая рядом. Ноль реакции, вагон равнодушия. Василиса молча подвигается ближе к вновь дрыхнущему Паштету, чтобы я не касался её плечом.
