Остановился Егор лишь тогда, когда к ним подошёл бармен:
– Не хочу вас прерывать, но, по-моему, вам следует чего-нибудь выпить, юноша. Вы всё говорите и говорите – у вас наверняка пересохло горло. Не хотите его освежить?
Влад почувствовал на себе неуверенный взгляд и взял инициативу на себя:
– Да, будь добр, Миш. Принеси ему яблочного сока, а мне ещё одну кружечку.
Бармен ушёл, и, убедившись, что их никто не слушает, Егор продолжил:
– Я до сих пор поверить не могу, что это был я. Понимаешь, мне нравилось его бить! Избивать, чёрт возьми! Я так наслаждался видом размазанной крови этого мудака и так улыбался, когда стучал головой по этому грёбаному столу! Я не хотел себе признаваться, но, сука, пришлось! – Он наклонился ближе, и теперь их лица были в сантиметрах друг от друга. – Я чувствовал себя живым, Влад, пока выбивал чужую жизнь из этого мешка с дерьмом. Мне это нравилось и нравилось до усрачки. Чёрт! – Он откинулся назад. – Я чуть ли не кончил, когда услышал хруст его сломанного носа, и мне это тоже понравилось! Я бы избивал его всю ночь, если б меня не остановили! – Его грудь тяжело поднималась, и каждый вдох теперь обжигал пересушенные стенки горящего горла. Только сейчас Егор понял, как сильно он хочет пить. – И именно тогда, той ночью, я перестал быть собой и позволил себе выпустить внутреннего дьявола. Думаю, он есть в каждом из нас, и то, как часто он будет выходить на свет, зависит лишь от прочности замка и стен той клетки, в которой мы его держим. Но мой дьявол… – Егор усмехнулся, и улыбка его была полна печально-сладостной боли. – Мой дьявол куда страшнее многих в этом грёбаном мире. – Его глаза холодно блеснули в тёплом свете ламп. – Честно, я сам его боюсь. Боюсь себя и того, кем я могу стать лишь за долю секунды, стоит замку сорваться с цепи.
– Сок и пиво. Ваш заказ, джентльмены.
Влад, не отрывая взгляда от горящих глаз Егора, протянул подошедшему бармену купюры, и тот, закатив глаза, вскоре удалился, что-то бормоча себе под нос. Егор тут же прильнул к стакану сока и в мгновение ока выпил всё содержимое, после чего сразу же ухватил нить своего монолога и, прочистив горло, продолжил:
– В общем, я к чему. Я просто не знал, что могу быть таким и что мне понравится быть таким. Я боюсь, как бы я не потерял свою лучшую часть. Вдруг когда-нибудь тот, кто раскромсал лицо отца моей девушки, займёт моё место в жизни и станет мной? Вдруг такое произойдёт? Я вот чего боюсь – потерять себя, понимаешь?
