— Чего ты хочешь добиться? Я делаю, что могу, я не сексмашина…
Эльвира повышала ставки: она рисковала очень важным для себя — своей деловой репутацией, но продолжала отправлять Макса на сексуальные галеры. Он первый должен попросить пощады, должен понять как это нелегко, что женщины выносят все это в своей жизни, некоторые даже в браке… А он тут нос задирает, страдальца изображает, принц недоделанный!
Макс пощады не просил. Он похудел и побледнел, синие глаза потухли, стали серыми. Нелегко девчонкам приходится в этом бизнесе — думал Макс, лежа на какой-нибудь требовательной даме, — даже если вроде как добровольно, без принуждения. Вот так, с личным опытом, приходит осознание гендерного равенства — философствовал он, гребя веслами на галерах… Блин, да вообще, когда уже изобретут секс в виртуальной реальности, через компьютер, чтобы голову не морочить…
В общем, неизвестно, чем бы закончилась война между генералом Эльвирой и храбрым солдатом сексуального фронта, то только за Макса девчонка вступилась, его всегда девчонки выгораживали.
Ушастая секретарша зашла к Эльвире. Секретарша очень боялась, но, собравшись с духом, сказала:
— Тетечка! — секретарша никогда не злоупотребляла родственными связями и не называла Эльвиру так, — Тетечка! Пожалейте моего Максика. Он вчера в обморок упал, от виагры этой, горстями ее жрет. На меня совсем не смотрит…
— Вообще оборзела, убирайся! — еще не хватало, чтобы какая-то козявка влезала в ее работу с персоналом!
Но храбрая секретарша не убралась.
— Нехорошо так, тетечка! Если провинился — денег лишите, но не лишайте здоровья. Выгоньте, если обидел вас и не слушается. Но не изводите моего Максичка, у него глазки уже не синие, а непонятно какие… — секретарша подышала немного, выдохнула и, глядя тетечке в глаза, сказала:
— Я конечно, не такая сильная, как вы, и дара у меня нет. Но если вы изведете моего Максичка, тетечка, то и я вас изведу — порчей, не порчей, а как смогу… Я и тайны ваши знаю, и слабости, и кому вы должны. Вы конечно, можете, зельем меня опоить или из огнемета сжечь, но только я это все уже записала и отправила куда надо, чтобы сохранить, — не дам себя и Максика в обиду…
Потом бухнулась тетке в ноги, поблагодарила за воспитание, учебу и работу, клялась в вечной любви и полной преданности, потихоньку отступая в приемную. Когда выползла уже, то услышала:
— Думала уже, что ты подкидыш, не нашего рода — такая бесхребетная и бестолковая. Но нет, вижу — наша кровь… Ладно, подумаю, что делать с твоим помоечным принцем, если он стал профнепригоден — падает на улице. Разобьет еще голову, а у меня потом будут проблемы с охраной труда…
