Там много всего говорили такого умного, но страшно унылого, Библию цитировали. А вот когда опытом делились, выступали — было чуть повеселее. Этот красавчик-священник тоже выступал, он же, типа, католический священник, в воздержании толк знает. Да только тормозил странно, повторял вопрос, думал долго, потом отвечал, запинаясь — не так, чтобы сильный оратор…
Да ничего он не тормоз! Просто в нем нет ничего церковного, кроме четырех молитв и умения правильно креститься, а он священника тут должен изображать! Поэтому повторял вопрос, чтобы через микрофон в воротничке, “номер два” услышала, нашла и продиктовала ему что говорить, с цитатами и ссылками на теологов…
А вот когда все рассказывали личные истории, вот тут он не тормозил, вот тут ему было что порассказать о тернистом пути греха — обычно весь этот его стандартный набор историй “про баб” он рассказывал собеседникам в другом контексте, но тут приправил его оттенком раскаяния и осуждения.
…Он уверовал, он исправился, он ведет к свету праведной жизни другую молодежь — вот эту девушку, которая очевидно нуждается в поддержке и утешении…
Вот, если бы были соревнования по бесстыжему вранью — этот оратор, без сомнения, взял бы первый приз, а если бы за обычное вранье небеса поражали бы молнией, то на этого блондина обрушилась бы целая небесная артиллерия. Ох, как проникновенно он врал! А может, и не врал — может, он выворачивал наружу то, чего стыдился, то, что считал неправильным, плохим — ведь бабушка водила его за ручку в церковь и научила, что хорошо, что плохо… Особенно ему удался образ “блудницы вавилонской”, молодой священник придал этому философскому образу христианской эсхатологии черты вполне реальной женщины — с черными волосами, черными глазами и грудью огромной, в порфире и багрянце, в золоте и жемчугах, на звере с семью головами и десятью рогами… В руке держала чашу, а чаше той нечистота блудодейства ее и ее мужчин, их жизнь, достоинство, честь, совесть, бессмертная душа…
В наушнике Макс слышал хрипение — это “номер два” сдерживала смех.
— Браво! — шептала она, — но только не увлекайтесь, Эльвира будет слушать все записи…
Но и организаторы остановили его — слишком увлекся, дали слово другим. Это же надо, в провинции такое серьезное отношение к религии — впечатляет…. Раскрасневшийся от страстной речи, молодой священник посмотрел искоса на свою спутницу — у той также пылали щеки и блестели глаза, но только по совсем другой причине. По дороге обратно к гостинице, она предложила зайти в храм помолиться на ночь — ну, как он мог ей отказать! Там, в пустом и полутемном соборе начала к нему приставать. И не только потому, что так было по сценарию, но и потому, что еще не вышел из роли раскаявшегося грешника, Макс с силой оттолкнул девицу.
