— Эльвира? Стесняется?! — вот, уж никогда не поверит, что Эльвира чего-то стесняется. Не стеснялась она никого, когда проводила кастинг своего гарема — совершенно бесстыжая баба!
— Это когда потрахаться — не стесняется, а когда по серьезному — то Эльвирочка очень переживает, отказа боится, — сказала пожилая уборщица, которая подкралась к ним сзади. Ей даже не нужно было массировать уши, чтобы все растрындела.
Пожилая уборщица была какой-то дальней родственницей Эльвиры. Эльвира ненавидела всех своих родственников — они изгнали ее за какие-то там нарушения, предали в руки негодяев, бросили ее в беде, прокляли, а как только она поднялась, то регулярно стали появляться с денежными просьбами. Макс сам был свидетель того, что однажды на пороге офиса появилась группа каких-то, сомнительного вида, граждан, представившимися “семьей мадам Эльвиры”. Эльвира сама вышла встретить родичей — она была под кайфом и с огнеметом из театрального реквизита в руках
— Пошли вон! — выпустила Эльвира столб огня, — Сожгу всех, гнусные твари! Убирайтесь с моей собственности, знать вас не желаю! — она всего лишь арендовала этот офис в центре, но звучало очень эффектно. Прибежал Роберт, пришла охрана, родственников убедили удалиться — Эльвиру-то все равно от всего отмажут, а с огнеметом шутки плохи… Эльвира все выпускала и выпускала огонь, никак не могли обдолбанную начальницу урезонить, как вдруг из окна кто-то сказал ей спокойным, знакомым голосом “номер два”:
— Нехорошо так, Эльвира! Огнемет — опасный предмет, может случиться возгорание. Люди пострадают, имущество… Успокойся! Что тебе до них, ты самая лучшая.
И Эльвира успокоилась, отдала Роберту огнемет и зашла в дом…
…Эта пожилая родственница тоже как-то провинилась перед семейством — то ли замуж не за того вышла, то ли ребенка не от того родила, но ее изгнали, она была слаба здоровьем, на жизнь не могла заработать, прочими способами тоже уже не получалось — старая. Эльвира стала ее поддерживать, в пику остальным родственничкам — “чтоб у них повылазило!” и на работу взяла.
Родственница почему-то была уверена, что Максик — внебрачный сын Эльвиры, поэтому доверяла ему и считала членом семьи. Странно было так думать, ведь не было контрастней и противоположней внешности, чем у Эльвиры и Макса.
— Эльвирочка всегда была чокнутой, от нее всего можно ожидать, — так говорила на это пожилая родственница. И только как члену семьи — Макс мудро никого не разубеждал, — она рассказывала внебрачному сыну Эльвирочки про сердечные дела его беспутной мамаши…
