Тот истинный восторг он впервые пережил в 19, перед самым Выпускным. На сам бал он, кстати, и не пошел, вдруг сообразив, что это все пустое. Пустое по сравнению с Вечностью.
Тогда эта женщина решила устроить ему праздник – зарезервировала гостевой домик на Кафтинском озере. Ее муженёк на новенькой надувной лодке с утра пораньше отправился на рыбалку. Она, уже достаточно обнаглев, заказала сауну и хищно облизывалась, посверкивая карими с поволокой глазами.
Он разозлился на эту ее запрограммированность и заявил, что у него болит голова. Она горестно вздохнула, опуская голову:
– За нее заплаченно!.. надо идти!..
– Ну, так и иди! – тихо прошипел он и открыл ноутбук.
Она, разумеется, пошла – сердце ее всегда обливалось кровью, когда средства утекали без толку. Но приблизительно через час нахлынуло и на него. Он поднялся, закрыл все приложения и направился к отдельно стоящему домику. Идти надо было по гравийными насыпным дорожкам по направлению к плещущему серо-синему озеру с лодкой на горизонте. Возможно муженька. Поднялся по грубо вытесанным из толстых досок ступеням на крыльцо и с первого раза не смог открыть явно разбухшую от сырости, хоть и лакированную, дверь. В узкой, метра на полтора, раздевалке с вешалками по стенам было уже душновато и темновато. Представляя, как она обрадуется, он намеренно оттягивал момент встречи – раздевался помедленнее, тщательно расправляя вешаемую на крючья одежду. Перед тем, как снять трусы, задвинул на входной двери мощный засов.
И вдруг услышал ее щенячьи поскуливания, обычные ее поскуливания во время ЭТОГО. Он осторожно заглянул в моечную и замер. Толи от негодования, толи от страха быть пойманным. Но у него потемнело в глазах и екнуло сердце. А еще неожиданно свело зубы. И волосы на голове встали дыбом, он почувствовал их напряжение.
Она стояла на четвереньках на лавке, низко опустив голову, а он, здоровенный амбал с остекленевшими глазами, с торца дрючил ее, ухватив за бедра сзади. Ускорял темп с рычанием и судорожными стонами. Было ясно, что сейчас вот-вот они кончат, и даже уже как будто начали кончать.
Он прикрыл дверь, из-за которой раздались восторженные вопли и визг той женщины.
В суматошной тряске рук он никак не мог попасть ногой в штанину. Глаза его и разум застилала пелена неизвестно откуда поднявшейся ярости, его просто начинало колотить от этой ярости. Он вышел из бани качаясь как пьяный, так и не одевшись до конца, с курткой в руке.
