— Добавь и будет тебе счастье, умирающая птица. Только не пищи, — Орёл дружелюбно подмигнул.
Сокол закатил глаза, а Сова тем временем быстро вытащила пробку из стекляшки и добавила без спроса в суп несколько капель. Жидкость сразу позеленела, а запах улетучился, словно и не было всей этой тошнотворной вони. Сокол недоверчиво помешал похлёбку, на свой страх и риск понюхал. Он, убедившись, что она более-менее безопасна для здоровья, сделал первую пробу.
— Ну что, птенец, лучше?
Орёл с еле заметной улыбкой следил за осторожным Соколом, который перед тем, как глотать, обязательно дул, как маленький, на ложку, и только потом приступал к импровизированной трапезе.
Орёл взял его совсем мелким. Наткнулся на него на улице, когда с командой проходил мимо маленькой деревушки. Сначала Сокол назойливо бегал возле их лагеря, пытался заговорить, а потом с наступлением ночи хитро к ним пробрался и почти успел забрать лежавший без присмотра меч.
Неудачливого вора, разумеется, раскрыли и собирались как следует за такой проступок наказать, однако Сокол так энергично брыкался и боролся, что Орёл пожалел его и поклялся сделать из него порядочного человека.
Так и появился этот сорванец в команде и сразу же начал мешать всем жить: то это утащит, то не даст заточить оружие — всё побегай за ним и отбери то, что он без спроса себе присвоил. От него была одна головная боль, но, невзирая на это, ребёнок, развлекая своими выходками всю команду, скрашивал тяжёлые рабочие будни.
Ещё он не воспринимал никого, кроме Орла, и поймать его из-за этого было вдвойне сложнее. Зато в каждое слово командира он вслушивался и действительно прикладывал силы, чтобы измениться в лучшую сторону. Сокол считал Орла близким по духу, уважал за отвагу и принимал как лидера. Он доверял ему больше остальных.
Потом птенец подрос, возмужал и на одном серьёзном деле показал себя достойно. Тогда-то Орёл впервые испытал за него гордость.
— Жить можно, — невнятно проговорил Сокол, продолжая уплетать за обе щеки некогда противную еду.
Он быстро расправился со своей порцией, даже слишком для того, кто так яро отрицал съедобность данного блюда. Сокол отложил миску в сторону, потянулся и громко зевнул.
Рядом никого не было.
Сова чудом испарилась. Она стояла, как Ворон и остальная часть команды, возле Орла, пока тот бурно жестикулировал, водил пальцем по уже, кажется, чужой карте и объяснял, что до храма осталось идти максимум день, не меньше. Сопровождающий же настойчиво требовал сократить время похода, чтобы добраться быстрее.
