— Явилась, — всплеснула руками женщина, которая недавно за нами гналась. Она укоризненно покачала головой, глядя на дочь, потом перевела взгляд на меня, и её лицо смягчилось. — А ты кто такая, милая?
— Это — Женя, — ответила за меня рыжая, ухватилась под руку и подталкивала вглубь комнаты. — Моя подруга. Она живёт у мельницы. Вот на ужин к нам пришла.
— У мельницы?
— Угу, — соврала я.
— Киселевых что ль? Далековато идти. Засветло не успеешь, — женщина снова наклонила рыжую макушку, размышляя, и махнула рукой. — Останешься у нас до утра. Нечего по темноте бродить. Садитесь за стол, сейчас будем ужинать.
Дарëна подмигнула мне и улыбнулась. План сработал безукоризненно. Она избежала родительской кары, а я обзавелась кровом. По крайней мере, на одну ночь.
Дарëна, увидев мой перепачканный и порванный в двух местах халат, вытряхнула из сундука светло-оливковое платье, похожее на её собственное, и дала мне.
— Надевай. А я твоё потом зашью.
Через десять минут за столом сидела вся семья. Ульяна, мать Дарьи, накрывала на стол. Отец, Дмитрий, шикал на двух младших — Данилку и Илью, которые нарезали круги вокруг стола. Дарëна игриво металась от матери, к столу, больше мешая, чем помогая.
— Дарья, сядь! Сядь, пока всё не своротила, — ворчала на неё мать. — Когда ж ты научишься всему?! С такой хозяйкой семья с голоду умрет. Женщина должна дом держать.
— А зачем нам ещё одна хозяйка? — дразнилась Дарëна. — Нашей семье и тебя хватит. Что ж тут вдвоем держать то?
— Ух, Дарëна… Отходить бы тебя крапивой, да перед гостьей неудобно.
Рыжая снова посмотрела на меня озорно и благодарно.
— Ешь, нахалка, — мать поставила на стол глиняные тарелки с тушеными овощами. — Чем тебе Семён не угодил?
— Да глупый он. И шепелявит. А еще собак не любит.
— Что с того, что не любит? Разве ж за это себе мужа выбирают?
— А то. Если и выйду замуж, так за доброго и умного.
— Раньше надо было думать. Всех умных давно расхватали. А добрых и того быстрее. Девки все замужем давно, одна ты осталась…
— А и пусть. И буду. Построю себе дом на краю деревни, заведу кота и буду жить там одна до самой старости.
— Глупая ты, глупая, — сокрушалась Ульяна. — Нельзя ж без мужика то. Тебя итак уже стороной обходят. Бешеная, говорят. То водой окатит из колодца, то козлиным навозом закидает.
Дарья крякнула от смеха, а вместе с ней и младшие братья. Мальчишкам на вид было около десяти. Рыжей — не больше двадцати. Но казалась она при этом абсолютным ребёнком. Дразнилась, показывала язык братьям и елозила, не способная усидеть долго на одном месте. Когда в сарае она говорила о том, что приходится отбиваться от женихов, я и подумать не могла, что она делает это буквально.
